В.Германии становится все.больше неонацистов. Как.они.проникают в.спецназ и.полицию&nbsp «Минобороны»

Националистические настроения в Германии не ослабевают с самого начала миграционного кризиса в 2015 году — и принимают в том числе крайне радикальные формы. Недавно выяснилось, что любители вскинуть руку в «римском приветствии», распевая нацистские песни, уже проникли в элитный немецкий спецназ, и в свободное от службы время запасаются оружием и боеприпасами. Как оказалось, что идеи Третьего рейха близки бойцам лучших подразделений Бундесвера, почему на это закрывали глаза и каким будет ответ властей — разбиралась «Лента.ру».
В мае 2020 года немецкие силовики нагрянули в загородный дом саксонца, подозреваемого в связях с неонацистскими группировками. Раскопав тайник в саду, они нашли два килограмма мощной пластиковой взрывчатки, фитиль, детонатор, автомат Калашникова, глушитель, ножи, арбалет, стрелы и тысячи патронов. Нашлись и подтверждения политическим взглядам владельца дома: целая коллекция нацистских реликвий, среди которых оказался журнал, издававшийся для служащих CC, и песенник, напечатанный по заказу этого военизированного формирования.
Граждане, ностальгирующие по временам Третьего рейха и готовые к насилию, — не новость для Германии: с неонацистскими движениями страна борется практически с самого конца Второй мировой войны. Однако этот случай прогремел на всю страну, ведь подозреваемым оказался не кто-нибудь, а командир спецназа KSK (Kommando Spezialkräfte) — элитной и секретной части армии ФРГ.
Этот случай не мог остаться без внимания на высшем уровне, и власти страны начали полномасштабное расследование. К 30 июня был готов аналитический доклад: его выводы министр обороны Германии Аннегрет Крамп-Карренбауэр сделала публичными.
Министр подчеркнула, что халатное обращение с амуницией сформировалось у спецназовцев наряду с крайне нездоровой атмосферой внутри подразделения. «На фоне убеждений определенной части руководства возникло то, что мы называем токсичным лидерством, а также экстремистские тенденции», — заявила Крамп-Карренбауэр.
Глава Минобороны в своем выступлении была предельно корректна и упомянула о том, каким важным фундаментом государства был и остается элитный спецназ. Она отметила эффективность действий KSK и необходимость той работы, которую выполняют ее сотрудники, но стояла на своем — в нынешнем виде подразделение больше не может существовать.
В докладе указывается, что одна из ключевых причин выявленной проблемы — кадровый застой. В «коммандос», созданных как ответ американским «морским котикам» и британской «SAS», набирают крайне стрессоустойчивых людей, готовых к суровому режиму тренировок: они должны выдержать марш-бросок в 160 километров в полном обмундировании и имитацию жестокого допроса.
В то же время вся деятельность KSK засекречена (известно лишь, что они участвовали в операциях в Руанде, Боснии, Косове и Афганистане), и для заданий, на которые отправляют такие подразделения, требуются не только личные качества и навыки, но и прочное чувство локтя. Для сохранения боевого духа солдат, несомненно, нужны сработанные команды. В этой связи многие оперативники оставались на своих позициях годами и даже десятилетиями — так, попавшийся со взрывчаткой офицер служил в своем подразделении с 2001 года.
Как пишет аналитик Zeit Кай Бирман, вместе с ощущением принадлежности к высшему кругу людей, к «белой кости» германских вооруженных сил, эти условия стали питательной средой для прорастания экстремистских взглядов.
На этом фоне получалось, что следователи, пытавшиеся выяснить реальную популярность антиобщественных взглядов среди коммандос, наталкивались на стену: военные знали, что разглашение тайн приведет к позорному изгнанию из рядов элиты. На такую жесткую индоктринацию работали и подготовительные процедуры: новые члены начинали встраиваться в коллектив еще во время обучения. Однако история с найденной взрывчаткой все же помогла следователям раскопать много данных.
Крамп-Карренбауэр объявила, что в результате было принято решение об усилении ротации кадров в KSK. Отныне оперативники будут переходить в другие подразделения и частично добираться извне, проходить обучение в других частях и не засиживаться на одной позиции слишком долго. Кроме того, будет расформирована — по меньшей мере временно — вторая из четырех рот подразделения: та, что слишком сильно запятнала себя симпатиями к нацистам.
Разбирательство по поводу второй роты началось с инцидента в 2017 году. Она попала в новостные сюжеты, когда солдаты решили закатить вечеринку в честь ухода подполковника, героя афганских операций — и, вполне по немецким законам, пригласили продажных женщин. По крайней мере одна проститутка, увидев происходившее на встрече возле одной из военных баз, возмутилась и отказалась молчать.
По ее словам (девушка, боясь угроз, говорила анонимно), на вечеринке было около 60 участников — в их числе и тот командир, у которого в саду нашли взрывчатку. Они устраивали странные шуточные ритуалы со свиными головами, пили у костра и слушали музыку.
Играли на мероприятии песни Sturmwehr — группы, которую германские СМИ относят к жанру «правого рока». Ее композиции полны националистической романтики: герои, умирающие за народ, тоска по великой Германии, негодование из-за наплыва инородцев — словом, все, о чем постыдно говорить в современной ФРГ. Впрочем, их можно найти в свободном доступе на музыкальных сервисах.
Сами «правые» песни, возможно, не возмутили бы секс-работницу, и скандала бы не случилось. Однако участники прощальной вечеринки, подпевая на припевах, вскидывали руки в нацистском приветствии и снабжали жест соответствующим выкриком — а это уже не непристойность, а вполне себе нарушение немецких законов.
Впрочем, как сообщают сразу несколько военных источников, в рядах немецких силовиков такое поведение не в диковинку. Определенный процент среди них вполне открыто интересуется правоэкстремистскими течениями.
Стоит отметить, что руководство KSK изначально признавало только сам факт секс-вечеринки и проводившихся на ней игр в средневековом стиле — любые связи с нацистской эстетикой отрицались. Но, несмотря на «стену молчания», по выражению министра обороны, окружавшую вопрос, следователям все же удалось найти доказательства. В итоге под следствием оказались, по разным данным, от 60 до 70 «коммандос» из примерно тысячи сотрудников подразделения.
Предполагаемые нацисты в спецназе — лишь верхушка айсберга. В январе этого года военная контрразведка сообщила, что в немецкой армии присутствует по меньшей мере 592 человека, которых подозревают в «антиконституционных взглядах». Известно и о радикальных нацистских группах внутри региональной и федеральной полиции, и о десятках силовиков, причисляемых к «рейхсбюргерам» («гражданам Рейха») — сектантскому движению, сторонники которого считают, что Германская империя все еще существует, а нынешняя власть нелегитимна.
Множество людей, готовых отрицать ключевые ценности современного немецкого государства, работая в его силовых органах — феномен, который объясняют по-разному. В целом на его появление наверняка оказал влияние переход ФРГ к профессиональной армии в 2011 году: военные как отдельная большая группа перестали быть просто «срезом общества» и стали понемногу формировать отдельную от широких масс идентичность и независимость от официальной идеологии.
В случае с KSK это было хорошо заметно уже в 2003 году. Тогда министр обороны отстранил генерала Райнхарда Гюнцеля, главу и одного из основателей подразделения. Тот осмелился поддержать политика Мартина Хоманна, сравнившего евреев, участвовавших в революции в России, с германскими национал-социалистами и призывавшего снизить градус коллективного стыда. Генерал затем написал книгу, в которой достаточно комплиментарно высказывался о спецслужбах Третьего рейха.
Впрочем, ключевую роль в радикализации силовиков сыграл, пожалуй, миграционный кризис, разразившийся в 2015 году. Он заметно всколыхнул немецких националистов, да и граждане без особых взглядов резко заняли более жесткие позиции — не минула эта волна и органы правопорядка.
За последние несколько лет все больше немцев — особенно в бывшей ГДР, откуда родом заметная часть германских военнослужащих — ощутили, что привычный уклад их жизни находится в опасности, а государство не в силах этому помешать. На фоне этого произошел невиданный в новейшей немецкой истории взлет популярности политиков-националистов: в некоторых федеральных землях за «правую» партию «Альтернатива для Германии» (АдГ) проголосовал каждый пятый, а то и каждый четвертый житель.
Традиционные социалистические медиа и левые партии, теряющие избирателей, не устают обличать АдГ в правом радикализме и причастности к росту насилия и экстремизма. Вклад умеренных националистов из «Альтернативы» в подъем крайне правых настроений — вещь вряд ли достоверно измеримая, однако сложно спорить с тем, что с терпимостью в ФРГ с каждым годом все бóльшие проблемы.
Яркими примерами становятся политические убийства. В феврале 2020-го сторонник антисемитских теорий заговора расстрелял две кальянных с мигрантами в городе Ханау. Менее чем за полгода до этого другой экстремист попытался — неудачно — напасть на синагогу в Галле, после чего застрелил двух человек. Летом того же года Германию потрясло убийство Вальтера Любке, бывшего мера Касселя и открытого сторонника массовой миграции. Убийца, имеющий связи в радикальных кругах, признался, что совершил преступление из идейно-политических соображений.
Эти случаи — не отклонения и не исключения, а лишь верхушка серьезной проблемы, рассказал министр внутренних дел Хорст Зеехофер на последней конференции.
Число правонарушений на почве ненависти неуклонно растет который год. В 2019-м их оказалось на 10 процентов больше, чем годом ранее: более 22,3 тысячи.
Статистика также утверждает, что общее число немцев, известных правоохранительным органам как правые экстремисты, в последнее время резко растет. Сейчас их насчитывается около 33 тысяч против примерно 24 тысяч в прошлом году. Причем 13 тысяч из них значатся как «готовые к насилию».
Конечно, особенно сильные опасения у политиков вызывают радикалы именно в рядах силовиков. И после обнаружения симпатий к нацистам даже в элитном спецназе логичным шагом кажется проверить все правоохранительные органы на предмет тайных ультраправых ячеек.
Сами ультраправые такому повороту только рады — ведь именно страх, подозрения и теории заговора становятся благодатной почвой для распространения их взглядов. Бывший военный Ганнибал Шмитт охотно рассказал журналисту The New York Times, что его сеть тайных чатов в шифрованных мессенджерах объединяет более 2 тысяч единомышленников по всей Германии. Многие из них, по его словам, служат в силовых ведомствах — и они ждут кризиса, «Дня Икс», чтобы выступить объединенными усилиями.
Такие заявления не становятся поводом для крупномасштабных проверок — по крайней мере, так говорит глава немецкого МВД. В этом вопросе Зеехофер стоит на действительно антиэкстремистской позиции: против любой дискриминации, в том числе против дискриминации полицейских. Внутренние проверки наверняка ведутся, но вряд ли широкой публике станет в деталях известно обо всем происходящем в спецслужбах одного из сильнейших государств Европы.
Наблюдая со стороны, можно сказать лишь одно. Когда закономерная реакция населения на мировые события остается вытесненной в пространство неприемлемого и заклеймлена всевозможными ругательными словами, она может оборачиваться действительно нездоровыми проявлениями, проникая при этом во все слои общества. Особенно когда история нации, поставленной в такие условия, так непроста и жестока, как немецкая.