«Новосибирск может стать дверцей в.поэзию!»&nbsp «Минкультуры»

Антон Метельков
Антон, для начала опишите ваш главный проект — Студию 312. Почему именно 312?
Студия 312 возникла в 2017 году, когда нам с фотографом и прозаиком Славой Ковалевичем удалось получить помещение на третьем этаже Государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения РАН под литературные и фото-проекты. Это самая большая библиотека за Уралом, а я — ее сотрудник. 312 — номер комнаты, а комната размером с половину футбольного поля. Помещение нам предоставили до поры до времени: на третьем этаже библиотеки рано или поздно начнется ремонт, и весь этаж переоборудуют под большой читальный зал. Мы придумали, что когда Студия 312 перестанет существовать в комнате 312 иперебазируется куда-то, в названии уже окажется заложена память об ушедшем «золотом веке».
Основной замысел студии: если мы с друзьями все время встречаемся где-нибудь на кухне и беседуем о поэзии, об искусстве и вообще, то почему бы не делать это регулярно, чтобы все желающие могли поучаствовать? Не тащить людей силком, как это обычно делается, а чтобы приходили те, кому это действительно интересно. И эта задумка сработала. Сформировалось «ядро» студии — человек 15-20, большинство из них публикуется в «толстых» журналах, выпускает книжки и т. д. — и некие «орбиты» из людей, появляющихся время от времени. Это значимые представители разных поколений сибирской «второй культуры» — от Александра Денисенко и Евгения Миниярова до Сергея Васильева, Леры Яковлевой, Саши Магзяновой. Все встречи, хотя и имеют, как правило, какую-то заявленную тематику, проходят в свободной форме: люди перемещаются как им заблагорассудится, какие-то руководства к действию минимальны. Поскольку Студия 312 — это достаточно большой и незамкнутый круг единомышленников (литераторов, художников, музыкантов, театральных деятелей и просто хороших людей), все время возникают какие-то проекты, выходящие далеко за пределы студии. О некоторых из них расскажем ниже.
И еще одна важная составляющая Студии 312 — помимо людей — это постоянно пополняющийся архив неофициальной культуры Сибири. В его основу легла коллекция новосибирского поэта, художника и самиздатчика Олега Волова. Коммуникационное, творческое и «архивное» пространства существуют в постоянном взаимодействии, что позволяет архиву быть «живым», а современным художественным практикам — наследовать традициям сибирского авангарда 1960-1990-х годов. Нам было лестно услышать мнение чешского слависта Томаша Гланца, работающего в Цюрихском университете, что мы интуитивно дошли до каких-то художественных и социальных практик, которые сложились в Европе эволюционным путем. Антон Метельков. Фото В. Ковалевича. Похоже, что большинство проектов Студии 312 — это современная антитеза «чистому искусству». Вы стараетесь поставить искусство на службу и на пользу обществу — культурное просветительство, сохранение исторической памяти, популяризация искусства. Я права?
Думаю, да, хотя допускаю, что не все мои товарищи с этим согласятся. Я очень люблю Новосибирск и очень люблю поэзию. Но к Новосибирску и у местных жителей, и у приезжих отношение весьма неоднозначное. Нам хотелось бы поделиться своей любовью, показать, в каком интересном месте мы живем и как можно взаимодействовать с ним — да и со всем миром. И поэзия (искусство в принципе) может стать дверцей в этот потаенный Новосибирск, так же, как и Новосибирск может стать дверцей в поэзию.
Судя по вашей статье «Литературное поле Новосибирска. Биполярное расстройство новосибирской литературы», инициаторы родили журнал «Реч#порт», а «Реч#порт» родил «Студию 312». Это был сознательный поиск альтернативы «официальной» новосибирской культуре?
Для нас все завертелось с фестиваля экспериментальной поэзии Experiences, проходившего в Новосибирске в 2010-2013 годах. Организацией первого фестиваля занимались Слава Ковалевич и Кристина Кармалита. Наверное, тогда же к ним присоединились Ира Кузнецова и Миша Моисеев — год от года круг организаторов несколько менялся. Я подключился к организации последнего фестиваля — в 2013 году. Потом была небольшая пауза, а в начале 2015 года несколько человек (как помню, я, Слава Ковалевич, Ира Кузнецова, Миша Моисеев, Дима Королев и Ваня Полторацкий) собрались и обсудили ситуацию: группа энтузиастов долго изобретает велосипед за велосипедом, рано или поздно у них опускаются руки — и через несколько лет история повторяется заново уже с новыми участниками. Мы пришли к выводу, что одна из основных причин этого замкнутого круга — отсутствие вменяемой культурной критики: наслоение событий в мегаполисе большое, они не успевают не то что отрефлексироваться, но порой и быть зафиксированными, и быстро забываются. В общем — решили мы — если мы сами фиксацией культурного процесса не займемся, то и дальше никто этимзаниматьсятолком не будет. И мы придумали «Реч#порт». Не все наши надежды оправдались: делать журнал на энтузиазме, в свободное время и на собственные средства — задача не из легких. Но с мертвой точки мы дело сдвинули и заняли пустовавшую нишу. В какой-то момент меня перестала удовлетворять деятельность в рамках «Реч#порта», и параллельно с ним была создана Студия 312 — как более открытая платформа для непрерывной творческой коммуникации. Журнал «Реч#порт». Фото Виталия Шатовкина. Очень похоже на осознанный противовес «официальной» культуре… А журнал «Реч#порт» для кого, по-вашему — для каких авторов и читателей?
Для жизнеспособности литературы нужно как сохранение традиции, так и ее развитие. И так уж вышло, что сохранением вроде как занимается журнал «Сибирские огни», а развитием — мы. Пребывание в андеграунде привлекательно, но лично для меня это не так уж принципиально. Одновременно с участием в деятельности Студии 312 и «Реч#порта» я с 2015 года курирую программу крупного фестиваля «Книжная Сибирь», который проходит на базе нашей библиотеки при поддержке Министерства культуры НСО и Новосибирской государственной областной научной библиотеки. Некоторые наши инициативы удается осуществлять в рамках этого фестиваля — например, привозить не самых «мейнстримовых» авторов (в последние годы у нас побывали Данила Давыдов, Валерий Шубинский, Вячеслав Куприянов, Дмитрий Строцев, Герман Лукомников, Александр Самойлов, Томаш Гланц). На фестиваль «Белое пятно», которым я также в прошлом году занимался, приехали, в частности, Ольга Седакова, Михаил Айзенберг, Игорь Караулов. Мне кажется, это реальные «тектонические» сдвиги в местной культуре.
Теперь что касается аудитории журнала. Мир становится все более раздробленным на множество различных аудиторий, которые все меньше нуждаются друг в друге — и этому очень сложно противостоять. С учетом этого я бы сказал, что наш журнал — онв первую очередь для поэтов (и других творцов), но мне хочется, чтобы таких людей становилось как можно больше. Как сказал Иван Ахметьев:
мои стихи рассчитаны
на максимально чуткого
и максимально доброжелательного читателя
такого читателя
они создают
Количество пишущих сейчас равно количеству читающих — это данность. Надо просто ее осознать и пустить во благо (хотя бы дать людям понять, что хорошим писателем не станешь, не став хорошим читателем). На этом и строится деятельность Студии 312: грань между читателем и писателем стирается, каждый оказывается вовлеченным, заинтересованным участником процесса. Вечер Ольги Седаковой в Новосибирской областной библиотеке. Фото В. Ковалевича. Как выходит журнал «Реч#порт»? Он бесплатный для авторов? Как вы вообще относитесь к практике печатания людей за их деньги?
Недавно я в силу некоторых разногласий вышел из состава «Реч#прота», но с удовольствием расскажу о нем. Журнал для авторов бесплатный (но и, к сожалению, безгонорарный), все тексты проходят достаточно строгий редакторский отбор, каждый автор получает свой экземпляр журнала. В течение года тексты публикуются в интернете, на платформе «Сигма», а по итогам года на средства редколлегии (в ней около 10 человек) печатается бумажный номер: лучшие материалы за истекший год и какой-нибудь дополнительный эксклюзив. Основная часть текстов журнала — поэзия, но публикуется и проза, и статьи о визуальных искусствах, и прочие тексты, уместные, на взгляд редколлегии.
Я отрицательно отношусь к большинству форм коммерциализации поэзии. Пример в свое время подал Иван Ахметьев. В 2013 году к нам собирались Иван Ахметьев и Татьяна Нешумова, а у нас оставались грантовые деньги на привоз только одного автора. Они приехали, возник вариант сделать часть выступлений платными, чтобы отбить хоть какие-то средства. Иван Алексеевич решительно отказался. Объявление о презентации журнала «Реч#порт». Автор афиши — Ирка Солза. Олег Полежаев
Я слышала, что в Новосибирске все еще живы традиции натурального литературного «самиздата», который вершится в домашних условиях на радость «непризнанным» авторам…
В 2010 году у меня, тогда второкурсника специальности «книжное дело», возникла мысль создавать поэтические мини-книжки по технологии «pocket-mod». Так появилась независимая издательская инициатива «iZZdat» и серия самиздатовских книг «Увидеть большое в малом». В ее рамках было выпущено порядка 15-20 наименований — миниатюрные сборники новосибирских поэтов. Проект миниатюр просуществовал примерно пару лет. Книжечки печатались на домашнем принтере малыми тиражами и распространялись за небольшую цену.
Потом к проекту подключился Сергей Шуба и предложил выпустить большой сборник — так появился альманах сибирской актуальной поэзии «Между». Практически год ушел на разработку концепции издания, работу с авторами и текстами, но итог представлял собой настоящую книгу, тираж которой был отпечатан уже в типографии, в 2015 году. Альманах задумывался ежегодным, как способ отражения текущей ситуации с поэтическим полем в сибирском регионе. Но увы, после выхода второго номера «Между» в 2017 году проект альманаха закрыли. Олег Полежаев. Фото В. Ковалевича. В 2019 году «iZZdat» сделал очередной ход, представив поэтической общественности новую книгу: классический авторский сборник новосибирского поэта Андрея Жданова, «Некрополь». Будет ли продолжаться эта линейка изданий, или «iZZdat» вновь переключится на что-то иное — никому неизвестно. Но определенно мы ещё услышим об этом проекте, занимающем промежуточное положение между самиздатом и коммерческим издательством.
Антон Метельков
Значит, все проекты студии волонтерские осознанно, а не потому, что вы пытались официализироваться, но не получилось? Со временем ситуация не меняется?
Выбор осознанный и отчасти вынужденный (это два неразрывных вектора). Я очень благодарен научно-технической библиотеке за то, что она предоставила нам площадку и определенную свободу действий. «Легализация» нашей деятельности принесла бы не только преимущества, но и ограничения (не говоря уж о канцелярской волоките). У меня есть мысль о компромиссном варианте легализации: официально оформить студию в качестве сектора самиздата лаборатории книговедения ГПНТБ СО РАН. Если бы нам удалось получить статус Музея неофициальной культуры Сибири (например, под эгидой Музея Новосибирска) — это было бы неплохо. Но им это, скорее всего, не сильно надо… И тут важна фигура адекватного культурного менеджера — для контактов с госструктурами, фондами, потенциальными меценатами и партнерами, СМИ, аудиторией. Пока 1-2 человека занимаются всем, сложно все успеть. Поэт Евгений Минияров и его пишущая машинка, которую он подарил Студии 312. Фото В. Ковалевича. В соцсети сказано: «Студия 312 занимается формированием в Новосибирске концентрированного литературного пространства, существующего в актуальном всероссийском контексте». Так что первично — облагораживание новосибирской литературной среды или выход на всероссийский уровень?
Это вещи напрямую взаимосвязанные. Каждый год в рамках «Книжной Сибири» при участии ее гостей мы проводим литературный семинар «Третья столица». Здесь важно не то (или не только то), что приезжают мастера учить местных поэтов и прозаиков уму-разуму, а еще и налаживание живого коммуникационного пространства поверх Уральских гор. Очевидно, что и «облагораживание» местной среды способствует выходу на всероссийский уровень, и наоборот. Тем же самым мы занимаемся и в «штатном», студийном режиме. Стараемся приглашать в студию интересных авторов, оказавшихся в Новосибирске проездом. Только в конце 2019 — начале 2020 года у нас в гостях побывали Андрей Родионов с Катей Троепольской, Вера Павлова, Амарсана Улзытуев, Псой Короленко, Умка, Глеб Успенский, Дана Сидерос. И это не полный список. А есть еще всякого рода телемосты!.. Псой Короленко в Студии 312, ноябрь 2019 года. Фото В. Ковалевича. Взаимодействие с городской средой, с «текстом города» показывает, что Новосибирск очень интересен сам по себе, что им можно гордиться!.. У нас есть идея выпускать сувениры (календари, открытки) с работами Олега Волова и других сибирских художников-авангардистов. Они стали бы отличными оригинальными подарками гостям города. А то Новосибирск любят позиционировать как город авангарда, но не все представляют, что это значит в действительности…
Проект «Текст города» — «патриотический»: вы показываете людям город через стихи его лучших поэтов. О первом походе по местам Виктора Iванiва писала местная пресса. О ком еще на сегодня сделали экскурсии, они тоже освещены в печати? Текст рассказа и портрет Виктора Iванiва в подъезде стоквартирного дома, которому и посвящен рассказ. Фото Валерии Яковлевой.
Здесь надо сперва сказать про основу проекта. Во-первых, мы собираем художественные тексты, связанные с топонимикой Новосибирска, написанные авторами предыдущих поколений. Во-вторых, у нас прижился формат «лабораторных работ» — когда мы гуляем по району или какому-то определенному месту и что-то о нем сочиняем. Тексты могут возникнуть или нет, главное — не превращать это в самоцель, а просто «давать толчок». А следующий закономерный этап — это возвращение текстов обратно на улицы города, и тут есть несколько основных вариантов. Один из них — это экскурсии со своим внутренним сюжетом. Другой, самый очевидный — создание «альтерантивной» карты города или слоя в уже существующей компьютерной карте. Недавно мы обсуждали с Библиотекой для незрячих и слабовидящих вариант создания на основе наших материалов аудио-путеводителя по Новосибирску. Мы активно сотрудничаем с художниками Константином Скотниковым, Олей Таировой, Зосей Леутиной, Яниной Болдыревой, Аленой Залуцкой, Антоном Кармановым, Ирой Бутковской. Есть мысль создать в определенных точках арт-объекты, визуализирующие стихи. Когда в прошлом году у нас был в гостях питерский режиссер Михаил Патласов, работающий с современными мультимедийными технологиями, мы с ним обсудили вариант создания «дополненной реальности». Фрагмент «Текста города», посвященного Виктору Iванiву, на фоне стоквартирного дома (Красный проспект, 16). Фото В. Яковлевой. Виктор Iванiв — единственный в Новосибирске лауреат Премии Андрея Белого (за прозу), поэт-неофутурист, исследователь русского авангарда. Как заметил Ваня Полторацкий, его экзистенциальный путь идет по Янкиным следам. Витя погиб несколько лет назад. Каждый год мы проводим в студии Iванiвские чтения (учитывая его «панковскую» биографию, это своеобразный оксюморон), выпустили книжку-трибьют «Город Iванiв», а сейчас вместе с московским писателем и издателем Алексеем Дьячковым собираем все доступные его тексты для максимально полного собрания сочинений. Поэтика Iванiва — не самая характерная для Новосибирска, но мало кто в такой степени работал с городом как с материалом для собственных текстов.
В формате «лабораторных» мы провели несколько чудесных прогулок по улице Инской, с которой начинался Новосибирск, по Военному городку, по району Расточка и так далее. Еще мы опробовали маршрут, связанный с Янкой Дягилевой (и много любопытных совпадений обнаружили). К прошлогоднему юбилею Пушкина вместе с Олей Таировой сделали очень веселый арт-поход по местам, где не был Пушкин. А по мотивам iванiвского похода мы позже смонтировали небольшой фильм «Город Iванiв», его можно посмотреть на ютьюбе. В городе есть несколько журналистов, которые время от времени о нас пишут, но если бы у кого-то из студийцев доходили руки делать это самостоятельно — пользы было бы несколько больше. Фотография Ольги Таировой с арт-похода по недопушкинским местам. Валерия Яковлева
А как происходят экскурсии «Текста города»?
По военгородку мы гуляли маем 2018 года, и эта прогулка открыла серию лабораторных работ по исследованию текста города. Военгородок находится в Октябрьском районе Новосибирска. Это крупная территория, по которой раскиданы удивительные кирпичные здания, построенные в 1910-х и 1940-х. Да, он построен по типовым проектам, но это не умаляет его ценности, потому что в очень немногих городках сохранилось более 30 зданий разного назначения. Это двухэтажные жилые офицерские дома (отдельно для семейных и несемейных), казармы, здание пулемётной команды, дом командира полка, конюшня, солдатская баня, приёмный покой и гауптвахта, ледники и пр. На фундаменте старой военной церкви стоит современный гаражный бокс. Военгородок. Фото 1913 года. Вошли на территорию городка мы через «ворота» Тополёвой и на протяжении всей прогулки останавливались там, где было что рассказать по истории места. Это не экскурсия, формат лабораторных по городу гораздо более свободный — можно разойтись в разные стороны, перебить, поспорить или рассказать какую-нибудь свою историю. На некоторых старых кирпичах в военгородке остались отпечатки пальцев заводских рабочих. В анонсе лабораторной первому их обнаружившему обещался приз. Как-то так случилось, что на отпечатки никто не указал, но Олег Полежаев нашёл кирпич с надписью «312», поэтому приз в конце прогулки был вручён ему — сеточка с апельсинами. Валерия Яковлева. Фото В. Ковалевича.
А весной 2019 года мы оказались на одной из первых улиц Новосибирска: Инской. Здесь селились первые жители Новосибирска вообще. Это «нулевой километр» города, скоро — почти фантомный. Маршрут начинался у пролёта старого железнодорожного моста в парке «Городское начало». Мы вышли к началу Инской, где когда-то был фотопавильон Пржеслякосвкого и сад пароходчицы Елены Морозовой. С Пржесляковским интересно то, что у него усадебный участок был не прямоугольный, а трапециевидный. Мне к этому факту нравилось присоединять фольклор про то, как участки нарезали. Я фотографа представляла, как он по свистку побежал очерчивать землю, но с одной из сторон участка так пожадничал, что пришлось по диагонали бежать, чтобы контур скорее замкнуть. Но это выдумки, конечно.
На Инской мы останавливались у существующих и уже несуществующих домов, узнавая, кто там жил и откуда приехал: приезжали со всей России — извозчики, огородники, бакалейщики, держательница притона, пимокаты. Ещё заворачивали к конструктивистской подстанции на Маковского, которую не так давно признали памятником. На Инской улице у дома Степана Санкина. Фото Татьяны Крыловой. Антон Метельков
Новосибирск «в преломлении» ваших проектов предстает как город андеграунда. Почему в вашем городе такая концентрация альтернативного искусства?
Это связано с положением дел по ту и по эту сторону Урала. Традиционная сфера культуры здесь более инерционна и сконцентрирована вокруг вертикали власти. Если до 1991 года было ясно, где «официоз», а где андеграунд, то затем все стало перемешиваться. Андеграунд если и не превратился в мейнстрим, то все-таки изрядно скорректировал культурный ландшафт и продолжает корректировать. Что-то похожее происходило и в столицах, и на Урале, и в Сибири. Но если там художественные практики с тех пор так и существуют в более-менее общем культурном поле, то в Сибири к началу 2000-х начался обратный процесс: официальное и неофициальное искусство вновь стали существовать в параллельных реальностях. И о существовании полноценного андеграунда, с моей точки зрения, уместнее теперь говорить именно по эту сторону Урала. Новосибирск очень выделяется на фоне соседних городов богатой «изнанкой», связанной и с «узловым» положением города.
Расскажите о защите дома Янки Дягилевой и о спектакле, который поставили о ней в Петербурге. Какова сейчас ситуация с домом Янки?
История с попыткой сноса дома тянется довольно давно, а мы к ней подключились в прошлом году. До того мне думалось, что у дома достаточно защитников — оказалось, что это не так. Мы сделали несколько важных материалов о Янке и ее наследии в «Реч#порте» и поучаствовали в ряде мероприятий, связанных с дальнейшей судьбой дома. Дом удалось отстоять. По последним данным, новый владелец дома, строительная компания, согласилась его отреставрировать. Сейчас дом огорожен, а рядом с ним началось строительство. Но как быть с ним дальше, кажется, до сих пор не решили — ищут инвесторов, наверное. Боюсь, попытка извлечь из него коммерческую пользу (рок-кафе?) закончится плачевно. Мне кажется, там должен быть музей неофициальной культуры Сибири (неразумно ограничивать явление Янки рамками сибирского панка). Музей, конечно, условный: лучшее сохранение памяти — это не ее «консервирование», аживой творческий процесс. К людям, занимающимся актуальным искусством на основе традиций сибирского авангарда, и архивным материалам здесь добавилось бы место с мощнейшим историческим бэкграундом. Так выглядел дом Янки Дягилевой осенью 2019 года. Фото Т. Крыловой. Прошлой осенью в Новосибирск из Петербурга приехали режиссер Михаил Патласов и драматург Алина Шклярская, чтобы под эгидой фестиваля актуального театра «Хаос» поработать с местной средой. Один из их проектов был посвящен Янке Дягилевой, и они обратились к нам за помощью, а мы познакомили их с местным культурным контекстом и также подключились к работе над документальным спектаклем. Уличный спектакль готовился в Новосибирске, а не в Петербурге. Но к самому фестивалю «Хаос» завершить работу не успели — планировалось продолжить работу весной, но «весну отменили». Тем не менее новосибирский театр «Старый дом», куратор проекта, недавно решил открыть доступ к эскизу спектакля (действие происходит на улицах города — в «дополненной реальности»). Что, честно говоря, мне кажется ошибкой.
Сейчас видят проблему во множестве арт-премий: мол, количество вредит качеству и авторитету. На этом фоне вы учредили премию Маковского. Почему и для чего? В чем ее уникальность, кроме оригинального приза, о котором отдельно спрошу?
В Новосибирске до этого было две литературные премии — премия Гарина-Михайловского для заслуженных членов Союза писателей России и учрежденная не так давно премия «Сибирских огней» в поддержку авторов журнала. И ту, и другую премию недавно получил Александр Денисенко. Он как никто их заслужил — но это скорее исключение. В то же время многие замечательные новосибирские авторы живут весьма стесненно. И мы решили сделать независимую премию, которая хотя бы немного облегчила бы жизнь местным поэтам. Независимость не в том, что ее учредила Студия 312 — мы отправляем анонимные подборки участников независимому жюри. В 2019 году (первый год существования премии) мы пригласили в жюри прекрасных московских поэтов Михаила Айзенберга, Ивана Ахметьева и Германа Лукомникова — все они дружили с Анатолием Маковским. Маковский (внучатый племянник художников Маковских) — уникальная фигура. В середине 1960-х он переехал из Москвы в Новосибирск, устроился программистом в один из НИИ Академгородка, изрядно переполошил местную литературную общественность, а в 1995-м году пропал без вести в Киеве. Новосибирск — это ведь такой город-перекресток, и фигуры, связывавшие Новосибирск с Москвой и Ленинградом, играли важную роль. Маковский — кроме того, что был очень свободным, ни на кого не похожим поэтом — был и одной из таких фигур. Вообще, авторы его круга составили очень мощную группу, сплотившуюся вокруг ЛИТО Ильи Фонякова и оформившуюся в самостоятельную поэтическую школу на стыке, скажем так, неопримитивизма и концептуализма — это одно из самых интересных явлений в нестоличной поэзии второй половины XX века.
Как возникла идея приза премии Маковского — трехлитровой банки денег?
Идею спонтанно породили мы с Виталей Шатовкиным и Сергеем Шубой. В течение года в «Чемодан Маковского» в студии все желающие могут поместить энное количество своих рукописей, а в банку, стоящую по соседству, кто угодно может положить любую сумму денег. К нам на экскурсию во время посещения библиотеки иногда заходят солидные люди (какие-нибудь консулы, например), и взносы бывают весьма приличные. Сами мы тоже пополняем банку. К концу прошлого года, когда выбирался первый лауреат премии (им стала Юля Пивоварова), сумма премии приближалась к 10 тысячам рублей. Не ахти какие деньги — но все равно приятно. Чемодан премии Маковского. Фото В. Ковалевича. Очень тронули ваши занятия поэзией с детьми, расскажите о них подробнее. Не ставили ли вам палки в колеса, как представителю альтернативного искусства? Что главное вы внушаете пишущим ребятам?
По поводу палок в колеса — все с точностью наоборот. Похоже, учителя, библиотекари и другие организаторы литературных событий подустали от того, как обычно происходят встречи писателей с детьми. Нам много раз говорили после мастер-классов — как было бы здорово в этом ключе преподавать русский язык и литературу в школах. Самое важное — это сохранить и приумножить в детях (они самая благодарная аудитория!) способность удивляться и делиться этим удивлением на своем собственном языке. Поэзия как чудо и возможность им поделиться. Один из наших мастер-классов так и называется: «Теория и практика чуда». Одно из первых — моих любимых — заданий: написать плохое стихотворение. Оно сразу же обезоруживает, снимает все возможные блоки. Или написать на выдуманном языке о чем-либо (передать атмосферу рынка или космоса) — сразу становится ясно, как важна форма, фонетика и прочее. Из другой оперы задание: мы перемешали стихимэтров (Всеволод Некрасов, Дмитрий Александрович Пригов, Александр Величанский, Алексей Парщиков, Сергей Чудаков, Генрих Сапгир и т. д.) и случайных авторов с сайта Стихи.ру и предлагаем отличить, какое стихотворение написано большим поэтом. В итоге это перерастает в глубокие разговоры о природе поэзии на конкретных примерах. При подготовке этого упражнения мы с Виталей Шатовкиным (чаще всего мы ведем мастер-классы в паре) «открыли» прямую и обратную теорему Хармса: в каждом хорошем стихотворении есть что-то плохое, а в каждом плохом — что-то хорошее. О работе с детьми мне было очень интересно пообщаться с Костей Рубинским, который занимается подобным в Челябинске. Несколько лет назад мы подружились с центром инновационного образования «Нооген», в основе работы которого лежит творческое решение парадоксальных задач. Последние два года в рамках летней лаборатории «Ноогена» в Хакасии мы вели там свои поэтические курсы и успели сделать с «Ноогеном» совместный проект по исследованию петербургского «Текста города» (в полевых условиях). Презентация журнала Реч#порт, июнь 2017 года. Читает Александр Дурасов. Фото: Ирка Солза. Каковы перспективы развития Студии, что бы хотелось еще осуществить на пользу людям? Все ли у вас получалось и получается, что вы задумали?
Поскольку на осуществление всех наших планов у нас не хватает ни сил, ни времени, я всегда рассчитывал, что студия привлечет новых людей, которые заинтересуются сибирской поэзией и будут участвовать в реализации проектов. К сожалению, это не во всем сработало. Существует большой фронт по обработке архивов Виктора Iванiва, Анатолия Маковского, Олега Волова. Скопилось огромное количество видеозаписей, которые нужно монтировать и публиковать. Никак не получается взяться за создание сайта. Хотелось бы подготовить и выпустить несколько важных изданий: книгу «Ваня Толик Денис» (основополагающая триада новосибирских авторов — Иван Овчинников, Анатолий Маковский, Александр Денисенко — по строчке из стихотворения Евгения Харитонова); хорошую антологию сибирской (или хотя бы новосибирской) поэзии; сборник «обездоленных», «неприкаянных» поэтов; путеводитель по «тексту города» Новосибирска… «Заморожен» у нас еще ряд проектов — например, «Междуречье» (контакты и взаимодействие с аналогичными литсообществами в других странах). По объективным причинам в этом году «зависли» «Книжная Сибирь», «Белое пятно», фестиваль самиздата, который мы задумали вместе с художниками Яниной Болдыревой и Аней Галеевой… С другой стороны — все идет своим чередом. Мы имеем живое, меняющееся, непредсказуемое литературное пространство, и кто его знает, что там, за поворотом?..
Виталий Шатовкин Виталий Шатовкин. Фото В. Ковалевича.
Виталий, вы можете что-то добавить о поэтических мастер-классах?
На мой взгляд, детство — это, прежде всего, спонтанность — спонтанность движения, эмоций, мыслей, и речи, и слов. Каждый ребёнок — своеобразный камертон, тонко настроенный и на свой внутренний мир, и на окружающую реальность. Стоит только сказать заветное слово, указать потайной лаз, как тут же произойдет открытие доселе неведомого. В некоторых случаях, как слово, так и поэзия в частности, служат отправной точкой в поле яркой индивидуальности, образности и непосредственной новизны.
Студия 312 не первый год занимается со школьниками разных возрастов спонтанными поэтическими практиками, при помощи которых ребятам удается взглянуть и на свой частный внутренний мир, и на мир внешний — через призму слов. Нехитрые когнитивные практики с использованием поэтических конструкций, закономерностей и механизмов превращаются в увлекательное действие по освоению и изучению не только окружающей реальности, но и своего опыта. «Теория и практика чуда», «С точки зренья комара», «Луноход и лунокот», «Мэтр на метр» и другие мастер-классы открывают школьникам дверь в пространство, где нет лишних деталей и погрешностей.
Лабораторные работы — это, пожалуй, один из наиболее продуктивных и деятельных этапов функционирования Студии 312. Когда участники студии собираются в определенной городской локации — будь то музей или мастерская художника, заброшенные постройки военного городка или прогулка среди увядающих зданий в стиле флорентийского ренессанса. В эти моменты эйдос пространства/локации раскрывается не только удивительным и самобытным содержанием, увлекая за собой внимательного художника, но и преобразуется в цельную смысловую метафору, передающую посыл времени или мысли. Самое главное не спешить, в надежде объять раскадрированное время и запечатлеть каждый изгиб, тональность, оттенок или сюжет, а попытаться сонастроиться с местом и получить от него допустимую лоцию, приводящую посредством искусства поэзии тебя к тебе.
Спасибо, удачных вам локаций и лоций!