Обоснованная реакция Верховного Совета ПМР.и.необоснованная спешка&nbsp «МИД России»

7 июля в Верховном Совете Приднестровья состоялось заседание парламентской Комиссии по внешней политике и международным связям. В ее работе принял участие глава МИД ПМР В. Игнатьев, который проинформировал членов Комиссии о ситуации в переговорах. Кроме того, отдельный доклад представил Сопредседатель Объединенной контрольной комиссии (главного механизма в управлении миротворческой операцией), депутат Верховного Совета О. Беляков. Как сообщает официальный сайт Верховного Совета ПМР, молдавские военные наблюдатели, участвующие в миротворческом механизме, перестали выполнять свои обязанности по сбору и анализу информации о происходящих событиях на миротворческих постах и на других объектах в Зоне безопасности. По словам О. Белякова, в итоге порядка 17 докладов военных наблюдателей остались не подписанными и не были представлены Объединенному военному командованию (в миротворческой операции, проводимой на берегах Днестра с 1992 года, решения, в особенности по военным вопросам, принимаются консенсусом трех ключевых участников — России, Приднестровья, Молдовы). Кишиневе привыкли любую приднестровскую сдержанность воспринимать как слабость. Молдавские провокаторы явно рассчитывают на то, что миротворцы не станут терпеть навязчивых «фотографов», и на то, что они получат повод для дальнейшей агрессивной деятельности по слому миротворческого формата. Поэтому депутаты приднестровского парламента, заслушав главу МИД ПМР и Сопредседателя ОКК от ПМР, приняли решение выразить озабоченность по данному вопросу и предостеречь «дестабилизаторов» от продолжения подобных действий. Но, к сожалению, или ограниченность времени для подготовки к реагированию на уровне всего парламента была слишком серьезной, или были какие-то другие причины… Факт остается фактом: с такой реакцией депутаты явно поспешили. США и ЕС „услышат“ приднестровских депутатов и согласятся провести консультации по этому вопросу? Парадокс ситуации состоит в том, что формат „5 2“ является политическим (выделено мной — С. А.) и не предполагает обсуждения миротворческой проблематики. Более того, на данном этапе повестка формата „5 2“ ограничена двумя „корзинами“ из трех „корзин“ переговорной повестки (согласие на такую „разбивку“ по „корзинам“ приднестровские власти опрометчиво дали в 2012 г., в период президентства Е. Шевчука, и пока ситуация не изменилась), а миротворческая тема не входит в эти корзины. Согласно ранее регулярно озвучивавшейся позиции приднестровского руководства, включая Президента ПМР В. Красносельского, для дискуссий по миротворческой проблематике существует формат самой операции, ОБСЕ, ЕС, США) и „немеждународных“ (Молдавия и Приднестровье). Разделяя в тексте такой подход молдавской стороны, приднестровская сторона заставляет в таком случае обратить внимание на противоречия со своей же собственной ранее озвученной позицией. Если бы в Заявлении действительно стремились отделить Кишинев от других участников формата „5 2“, то гораздо уместнее было бы перечислить их полные наименование с указанием переговорного статуса (посредников, гарантов и наблюдателей), в том числе в контексте того, что важнейшие гарантийные функции Российской Федерации сосредоточены именно в миротворческом механизме. В целом сам круг субъектов, которым Верховный Совет ПМР направляет данное Заявление, тоже вызывает вопросы. Или это заявление надо было распространять в формате UrbietOrbi, или же подходить к этому вопросу с более продуманных позиций. К примеру, в самом Заявлении содержится прямой призыв к молдавской стороне, но в Постановлении указано, что само Заявление будет направлено только „международным“ участникам формата „5 2“, т. е. ООН, тем более что приднестровские власти декларируют намерение расширять взаимодействие с данной организацией. Есть и другие институты: парламентские ассамблеи СНГ, ОБСЕ, СЕ и др., и в этом плане можно было бы обратиться к России с просьбой оказать содействие в распространении принятого Заявления в данных структурах. Не менее или даже более заслуживали того, чтобы стать отдельными адресатами Заявления, обе палаты Федерального Собрания России, а приднестровские депутаты могли бы „щегольнуть“ знанием нового наименования верхней палаты. Коль скоро Верховный Совет и ПМР в целом используют такой мощный политический инструмент, как заявление всего парламента, то вряд ли был смысл ограничивать круг его адресатов „международными“ участниками одного из форматов по молдо-приднестровскому урегулированию. Надо опасаться не того, что не прочитают, а того, что могут упрекнуть в том, что ничего не сделали для прочтения. Дискуссионным выглядит вопрос о целесообразности (по крайней мере, политической) именовать миротворческую операцию „трехсторонней“, хотя в военном компоненте действительно участвуют только Россия, Приднестровье и Молдавия. С политической точки зрения такой подход тоже в некоторой степени соответствует позиции Молдовы и Запада, требующих „интернационализации“ миротворческой операции. В этом плане было бы полезным напомнить об участии в миротворческом механизме Украины и ОБСЕ (что уже говорит о достаточно широком формате реализации миротворческой миссии и достаточности международного присутствия), но при этом сослаться на те международно-правовые рамки, которые установлены, к примеру, для ОБСЕ и которые Кишинев и ОБСЕ-шники всячески пытаются по факту расширить. Есть вопросы по стилистическому оформлению Заявления. Из восьми его абзацев два начинаются словами „Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики призывает“, еще — словами „Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики выражает“, по одному разу „Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики“ „предостерегает“, „подчеркивает“ и „констатирует“, и лишь один из восьми абзацев начинается с того, что „Приднестровье призывает молдавскую сторону“. Русский язык, даже в его политико-бюрократическом преломлении содержит достаточной богатый инструментарий, чтобы избегать тавтологии в начале каждого абзаца — ведь есть синонимичные конструкции типа „Приднестровский парламент“ или „Консолидированная позиция Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики состоит…“. Или еще что-то не менее тяжеловесное, но при этом свидетельствующее о стабильности и политической монументальности. Хотелось бы повторить: Заявление, принятое Верховным Советом Приднестровья, — своевременный и нужный документ, верный по своей сути. Вряд ли можно спорить с тем, что деятельность молдавских чиновников носит провокационный характер с элементами „политического туризма“, как и с тем, что миротворческая операция, проводимая при ведущей роли России, доказала свою эффективность и заслуживает всемерной поддержки. Справедливым является и тезис об ответственности „инициаторов и исполнителей провокаций“ из Молдовы, которые рискуют жизнями людей во имя сиюминутных политических амбиций. Требовала реакции и настойчивая активность Кишинева в том, чтобы использовать фактор пандемии для блокирования миротворческих механизмов. Но ряд приведенных выше недочетов снижает качество этого документа, тем более что эти недочеты — из разряда „невынужденных ошибок“, их можно было бы легко избежать даже в условиях ограниченного времени. Если бы к подготовке документа подошли более тщательно и постарались его разработать действительно совместными усилиями профильных ведомств и парламентариев. Тем более странными выглядят эти „недочеты“ в ситуации, когда в состав парламентской комиссии по внешней политики входят такие уважаемые государственные и общественные деятели Приднестровья, известные далеко за пределами Приднестровья, как Председатель комиссии, Заместитель Председателя ВС ПМР Г. Антюфеева, Сопредседатель ОКК от ПМР О. Беляков, депутат Верховного Совета А. Сафонов и другие. Да и спикер приднестровского парламента А. Коршунов имеет большой опыт международных контактов и написания различных документов. Приднестровским депутатам пора становиться активнее и последовательнее в отстаивании собственной позиции. Консолидированная позиция органов государственной власти ПМР хороша не тем, что позиция той или иной авторитетной структуры принимается в качестве аксиомы и нередактируемой истины, а тем, что она становится именно продуктом совместного творчества и заблаговременного „вытаскивания“ разных „заноз“, которым не должно быть места в итоговом тексте. Кроме того, выработка общей политической позиции должна предполагать минимальный набор общеизвестных политических приемов и средств — к примеру, открытую дискуссию „радикалов“ и „умеренных“, трудный поиск компромиссов и, как следствие, нахождение разумного компромисса в интересах региональной стабильности и безопасности. Странно, что приходится говорить об этом публично, в связи с чем остается надеяться на то, что приднестровские парламентарии будут более внимательны и критичны к собственным текстам.