Маленькая вера&nbsp «Совет Федерации»

Борьба с коронавирусом в России уже пятый месяц происходит в условиях всеобщего недоверия друг к другу. Власти подозревали, что несознательный народ повально не соблюдает изоляцию и не признаётся, что заболел. Люди уверены, что власть сочиняет статистику: в одних регионах нужны фиктивные больные, чтобы осваивать бюджеты, в других все подозрительные заболевания обзывают пневмонией, потому что лечить всё равно некому и нечем. Бизнес так и не получил от государства ожидаемой поддержки и работает полулегально, плюнув на все запреты. Рядовые врачи опасаются, что им не заплатят за работу обещанных денег. В этом нет ничего удивительного: Россия и до эпидемии была самой «недоверчивой» страной мира.
Принцип ЧЧВ
В январе 2020 г. опубликованы свежие результаты Edelman Trust Barometer — ежегодного глобального исследования, проводимого крупнейшим в мире PR-агентством с целью определить уровень доверия граждан к государству, бизнесу, СМИ. Два последних года Россия занимает последние места, а нынешний индекс степени доверия к ключевым институтам самый низкий за 18 лет исследования.
Чечне, а кого-то заставил протрезветь дворянин Никита Михалков, бьющий скрученного охранниками мальчишку-лимоновца ногой в лицо.
Или вот такая история: 15 апреля 1997 г. президент Ельцин обратился к стране по радио с призывом покупать продукцию российского производителя. И заявил о решении прекратить закупку импортных автомобилей для руководителей: «Все иномарки, которые обслуживали чиновников, будут выведены из гаражей и проданы с открытых аукционов. Скоро чиновники будут ездить только на российских машинах».
Обращение, хотя и касалось напрямую экономики, было эмоционально окрашено: Ельцин поделился, каких усилий стоило ему в молодости достать жене Наине модные бежевые туфли-лодочки. А сейчас рынок заполнен импортом, и нужно поставить задачу: вернуть туфли, холодильники и мебель российских фабрик на прилавки: «Российские традиции качества — это не выдумка, не легенда. Россия всегда гордилась изделиями своей оборонной промышленности и космической техникой. Тут мы не уступали, а чаще и превосходили другие страны. Признаём, про большинство наших товаров этого пока не скажешь. Но ведь и не все заморские товары хороши. Мы смогли убедиться в этом. Разве российский шоколад хуже импортного? Нет, лучше. А хлеб? Колбаса? Молочные продукты? А пиво? О водке я и не говорю».
Из хорошей идеи вышла трагикомедия. Ельцин в одной из речей в защиту отечественного производителя сидел на снегоходе. Телеоператор снимал крупный план президентского лица, а вот на некоторых фотографиях видно, что это снегоход Yamaha. Идею пересадить на «Волги» двигал вице-премьер Немцов — бывший губернатор Нижегородской области, на территории которой находится ГАЗ. Но даже он, как писали СМИ, передвигался на гибриде «Волги» и Mercedes: кузов машины отечественный, но вся начинка — немецкая. Автомобильная эпопея закончилась спустя два года, в апреле 1999 г., когда Ельцин отменил своё распоряжение. С тех пор тема чиновников и автомобилей неоднократно поднималась, но сколько-нибудь заметного прогресса в ней так и не достигнуто.
Государственной думы, Совета Федерации, Счётной палаты и карельской резиденции Ельцина «Шуйская Чупа». Население впервые столкнулось с коррупцией первых лиц в такой выпуклой форме: на реконструкции главной сакральной твердыни, с деньгами на зарубежных счетах. Для народа это вышло как-то слишком: он привык, что коммунисты могли сделать с Кремлём что угодно, но они не покупали себе шале с бассейнами за кордоном. Негативно воспринимались не конкретные персонажи или команды у власти, под сомнением оказался весь постсоветский курс.
А следом были «Рашагейт» и 140-томное дело Golden ADA, по которому давали показания Виктор Черномырдин, Егор Гайдар, Борис Фёдоров. Именно во времена их нахождения у власти никому не известная фирма без всяких гарантий и обязательств получила возможность распоряжаться алмазами из Гохрана на сумму около 190 млн долларов. Цитата: «Под охраной российских фельдъегерей сокровища доставлялись в Нью-Йорк. Первую партию алмазов доставляли баулами — несколько тысяч необработанных алмазов общим весом около 30 тысяч карат. Затем получили несколько ящиков драгоценных и полудрагоценных камней. Среди них рубины, сапфиры, изумруды, альмандины, гранаты. Встречались самородки величиной с половину человеческой головы. Далее пошли сундуки с антикварными изделиями: яйцами Фаберже, серебряными статуэтками, золотой посудой, браслетами, колье, кольцами. В последнюю очередь пошло золото. Не в слитках, как мы привыкли видеть в телерепортажах из Гохрана, а в старинных монетах: талерах, луидорах, первых долларах. Всего — 5, 5 тонны благородного металла».
Всё это бесконтрольно тратили трое учредителей Golden ADA — бухгалтер Андрей Козленок, женатый на дочке первого секретаря Тушинского райкома Москвы, и братья Шагиряны, зарабатывавшие покраской бордюров в Сан-Франциско: поместье на озере Тахо, полотна Рембрандта, катера, яхты, джеты, золотые шахматы c бриллиантом в каждой фигуре. Каково было читать об этом гражданам страны, где после дефолта зарплата в 150 долларов в месяц считалась солидной? И кто поверит, что у видных чиновников, принимавших решение, не было своего интереса? В 2001 г. после множества приключений Андрей Козленок предстал перед судом в Москве, никого не сдал и получил 6 лет лишения свободы. Но Верховный суд решил, что и такое наказание слишком строго, — и скостил до 4 лет. Как за кражу ящика водки.
Скромное обаяние державы
ВШЭ Сергей Медведев попытался объяснить, что бесконечные и часто бессмысленные заборы и загородки вокруг школ, поликлиник, трансформаторных будок и могил — это «очень глубокий экзистенциальный пласт». Ведь собственность в России в любой момент могут отнять. А ощущение условности владения ведёт к появлению забора и превращает город в непроходимую вязкую среду. Добавьте сюда тонировку машин или традицию декорирования окон в 2–3 ряда занавесок: «Идея тотальных заборов означает, что у нас очень закрытое, замкнутое общество, в котором люди не доверяют друг другу. Заборы превращают в миф обычные представления о стране: бескрайнее открытое пространство словно открытая душа».
С перестроечных «500 дней» в стране не исполнен ни один сценарий долгосрочного развития. О них даже никто не вспоминает, когда приходит время отчитываться. И как люди должны относиться к недавно опубликованному правительством новому плану экономического развития до 2024 года? Вероятно, как к волоките, многократно пойманному на измене, но снова с улыбкой обещающему любовь и верность.
После многих лет обещания модернизации термин практически полностью исчез из риторики первых лиц. Хотя страна и до коронавируса нуждалась в реформах: капиталы бегут за границу, а экономика перебивается с рецессии на стагнацию уже 10 лет. Тем более «модернизация» была самым модным словом в словаре истеблишмента как раз 10 лет назад, когда ставший президентом Дмитрий Медведев представил программу модернизации из 10 пунктов. Ни один из пунктов «программы-минимум» не реализован по сей день.
Первым делом Медведев анонсировал приватизацию крупных госактивов на десятки миллиардов долларов, предполагающую пятикратное сокращение списка стратегических предприятий. С оговорками, но это выглядело логично: доля государства в экономике выросла за предыдущие 10 лет с 35 до 70% ВВП. А эффективный собственник — как ни крути — частник. С госактивами же всё печально: во многих отраслях наблюдались 10-кратный рост издержек, откаты, распилы. Сегодня доля государства в экономике только выросла.
Медведев планировал создать совместный с иностранцами суверенный фонд инвестиций, который «разделит риски путём совместных инвестиций в проекты модернизации». Ничего подобного не произошло, хотя до конфронтации с Западом в 2014 г. оставалось ещё 5 лет. Грёзы о развитии финансового сектора обернулись своей полной противоположностью: зачисткой частных банков под интересы государства и новыми налогами, которых президент Медведев обещал не вводить. Инновационный центр «Сколково» превратился в инкубатор для эмигрантов. А про планы по «развёртыванию широкополосного доступа к Интернету по всей России» нынче и вспоминать грешно: в тренде чуть ли не полное отключение страны от мировой Сети.
«Потёмкинские деревни» в XXI веке из исторического анекдота превратились в символ сверхприбыльной деятельности, позволяющей манипулировать бюджетной политикой и осваивать миллиарды казённых средств. Вторая ветка БАМа или мост на Сахалин — это «потёмкинские деревни» колоссального масштаба. И они тоже являются важным слагаемым всеобщего недоверия: даже когда власти впопыхах строят больницы, чтобы хоть как-то лечить тысячи пациентов с COVID-19, значительная часть населения уверена, что это лишь новый распил. Обжегшись на молоке, дуют на воду.