Много крестьян, немного поляков и.ни.одного еврея. Кто.представлял Волынь и.Подолию в.I.Государственной Думе&nbsp «Минобороны»

Выборы в первую Государственную Думу империи в значительной мере отразили эту специфику. И хотя сама Дума просуществовала недолго — с 27.04 по 9.07 (по новому стилю) 1906 г. — но то, кто представлял в ней Волынь и Подолию довольно показательно. Волынь Василия Шульгина, пожалуй, самого знаменитого волынского помещика, сделавшего политическую карьеру. В первый созыв русского парламента он не попал, но вынесенный урок позволил ему вскоре избраться уже во II Думу. Вот как Шульгин описывает собрание крупных волынских землевладельцев в городе Острог: «Польские помещики явились породистые, изящно одетые, уверенные в себе. Русские перед ними показались мне каким-то мерюхрюдками. Они робко жались к стенам, жался и я, должно быть. Председателем избрали Могильницкого. (…) он начал свою речь так: «После сорокалетнего невыносимого гнета…» Россией с оружием в руках. Прадед Потоцкого был сподвижником Костюшко и генералом Наполеона, дед — участник восстания 1830 г. Отец Понятновского был одним из организаторов польского восстания на Волыни в 1863 г. и умер в ссылке в Сибири. В ссылке в Ярославле проживал дядя, архиепископ Варшавский (недавно канонизирован), в честь которого Щенсный Понятовский получил имя. Грохольский и Понятовский сами были среди основателей тайной организации поляков Украины, целью которой была защита положения польских помещиков в регионе. Потоцкий же был, выражаясь сегодняшним языком, «интеллектуальным националистом»: без экстремизма поддерживал польские школы, активно занимался благотворительной деятельностью и организацией обустройства сельской жизни. Университет Иосиф Потоцкий закончил во владениях Габсбургов (его коллега по фракции Грохолький, по одной из версий, получил там гимназическое образование), затем работал в министерстве внутренних дел Австрии. Лишь в 1887 г. этот будущий российский парламентарий принял русское подданство по личному указанию императора Александра III. В Думе Грохольский, Потоцкий и Понятовский вступили в т.н. группу Западных окраин, или Краевое коло Руси и Литвы, объединившую польских депутатов, избранных вне земель Царства Польского. Понятовский стал единственным поляком в президиуме, получив должность «товарища» (т.е. заместителя) секретаря Государственной Думы. Франции. Большая часть дальнейшей жизни Федора Андро оказалась связана с Западным краем — он был адьютантом командующего армией графа Паскевича в польскую кампанию 1831 г., награжден медалями за взятие Варшавы и подавление польского мятежа. Паскевич стал польским наместником, а Андро в 1842 г. при нем чиновником по особым поручениям. В 1847 — 1862 гг. он занимал пост президента Варшавы, где и скончался в 1885 г. Его сын, полковник Федор Федорович Андро в 1895 г. был внесен в родословную книгу дворянства Волынской губернии, а внук стал депутатом Государственной Думы. Дмитрий Федорович Андро служил в лейб-гвардии казачьем полку, вращался в высшем петербургском обществе, но выйдя в отставку в чине сотника, вернулся в своё волынское имение. Он был назначен предводителем дворянства Ровенского уезда и занялся активной общественной деятельностью. Русской Церкви первой трети ХХ века, а его пребывание на Волынской кафедре достойно отдельного рассказа. Упомянем только, что митрополит Антоний был одним из основателей Союза русского народа, волынское отделение которого было самым многочисленным в стране, за счет массового вступления в организацию волынских крестьян. Выборы депутатов, на которые съехались выборщики со всей губернии должны были проходить в Житомире. Прибывшие представители сословий держались обособленно. Большинство помещиков поселились в гостинице «Рим», мещан — в «Национале», а крестьяне поселились в специально отведенном им доме в монастыре на окраине города. Остальные выборщики расселялись на квартирах в городе, но два отеля и монастырь стали своеобразными «избирательными штабами» сословных «партий». Александр Куприн написал повесть «Олеся», события которой разворачивались «в глухой деревушке Волынской губернии» Тамошних крестьян автор описывает следующим образом: «…увидев меня, они еще издали снимали шапки, а поравнявшись со мной, угрюмо произносили: «Гай буг», что должно было обозначать: «Помогай бог»…Когда же я пробовал с ними разговориться, то они глядели на меня с удивлением, отказывались понимать самые простые вопросы и всё порывались целовать у меня руки — старый обычай, оставшийся от польского крепостничества… …мне претило это целование рук (а иные так прямо падали в ноги и изо всех сил стремились облобызать мои сапоги). Здесь сказывалось вовсе не движение признательного сердца, а просто омерзительная привычка, привитая веками рабства и насилия». петербургским властям на протяжении XIX века. Малоросским крестьянам евреи в лучшем случае были безразличны, поскольку крестьян волновал земельный вопрос — евреи как преимущественно городские и окологородские жители не были особенно активными и заметными факторами сельской жизни региона на тот момент. Ну а русскому чиновничеству не было смысла больше делать ставку на евреев как контрабаланс против поляков — города Украины успешно русифицировались благодаря притоку лояльных Петербургу малороссов из сельской местности, уже прошедших «начальную идеологическую подготовку» в православных церковно-приходских школах. Евреи в новых реалиях были предоставлены сами себе и как политический актив имперскую администрацию интересовали меньше, чем те же малороссы (за которыми нужно было следить чтобы их перераспределительские стремления были направлены только на польских помещиков). Второй силой, которая потерпела поражение на Волыни и в Подолии стали украинцы — т.е. представители тех украинских политических партий, которые решили принять участие в выборах. Не сумев провести в Думу напрямую заметное число представителей, украинцы стали вербовать сторонников из числа уже избранных депутатов. Так, в Украинскую думскую громаду вошел волынский депутат-фронтовик Гринюк. На второе ее заседание во главе своих подольских крестьян явился и Заболотный, который, при этом самоидентифицировался как русский. Видимо, познакомившись предметно с украинским движением только в Петербурге, Заболотный предпочел от Громады дистанцироваться. военное ведомство. Однако ни его реализации, ни будущей Великой войны и революции Заболотный уже не увидел. Он умер в 1912 г. Старший брат Ивана Заболотного выбрал медицинскую карьеру, стал учеником знаменитого микробиолога, нобелевского лауреата Ильи Мечникова и уже при советской власти стал академиком. Из троих депутатов-поляков Грохольский скончался в 1914 г. так и не увидев возрождения польской независимости. Потоцкий до этого счастливого для всех поляков дня дожил, однако предпочел жить во Франции, где вскоре стал жертвой автокатастрофы. Лишь Понятовский продолжил деловую и общественную деятельность после обретения Польшей независимости. Часть своих земель он передал «осадникам» — ветеранам польской армии, которых правительство целенаправленно переселяла на Волынь, для укрепления в крае польского элемента. Однако ни нового падения Польши, ни последовавших событий, включая «Волынскую резню» он уже не увидел. Щенсный Понятовский скончался в 1936 г. Политическая биография Федора Андро заслуживает отдельного разговора, а потому лишь кратко упомянем наиболее показательные эпизоды. После разгона Думы он вернулся на Волынь и в парламент уже не избирался, но, когда в западных губерниях по инициативе Столыпина было введено земство, Андро активно участвовал в деятельности местного самоуправления. В первую мировую он занимался поставками продовольствия, в 1918 году участвовал в съезде «хлеборобов», утвердившем генерала Скоропадского на посту гетмана, и получил должность Волынского губернского старосты. После падения гетмана Андро очутился в оккупированной французами Одессе, где вернул к своей фамилии титул графа де Ланжерон и незадолго до эвакуации союзников сумел возглавить гражданскую администрацию. Через Париж Андро вернулся на Волынь, принадлежавшую теперь Польше, где продолжил общественную деятельность уже как русский политический эмигрант. Умер он в 1938 г. Ветеран Русско-Японской крестьянин Авксентий Гринюк после разгона Думы перебрался в Киев, где с ним произошли, пожалуй, самые разительные перемены. Став железнодорожником он в 1917 г. вступил в партию Большевиков, участвовал на стороне красных в гражданской войне, затем был на партийной работе и погиб в 1942 г. в рядах киевского подполья, будучи уже 70-летним стариком. Депутатский состав I думы довольно неплохо отражает социальную и культурную ситуацию в регионе. В каком-то смысле депутатов Волыни и Подолья того времени изучать гораздо интереснее чем их коллег-земляков сегодняшней Украины. В начале ХХ в. Волынь и Подолия представляли собой отдельный регион со своей спецификой. Политическими субъектами здесь выступали не партии, а по сути, еще традиционные сословные и этнические группы. Основным двигателем политической модернизации здесь выступало государство, а её агентами русские националисты, такие как митрополит Антоний Храповицкий или Василий Шульгин. Конкурирующая модерная украинская идентичность на тот момент им явно уступала. Однако, этот естественный процесс модернизации региона был прерван глобальными катаклизмами начала ХХ века. При этом на Волыни влияние поляков оказалось сильнее. Так что не удивительно, что по итогам гражданской войны, в отличие от Подолии, этот регион вошел в состав возрожденной Польши. Это, в свою очередь, вновь законсервировало здесь архаику, которая стала одним из факторов чудовищной этнической чистки, вошедшей в историю как «Волынская резня».