Швеция выходит на первое место по смертности от коронавируса. Почему власти не ввели карантин?. «Минздрав»

В то время как большинство стран Европы вводят жесткие ограничения и закрывают границы, пытаясь остановить распространение коронавируса, Швеция демонстрирует нордическую невозмутимость на гране беспечности. Власти не принимают практически никаких эпидемиологических мер: открыты школы и детские сады, многолюдно в парках и скверах, в кафе сидят посетители, а приезжие с удивлением отмечают, что практически никто не носит масок. И, похоже, правительство не собирается вводить ограничения — даже несмотря на то, что стране предсказывают вспышку заболевания, сопоставимую с итальянской. Уже сейчас смертность от COVID-19 составляет 12 процентов, а в Италии на пике эпидемии она дошла до 13 процентов. «Лента.ру» выяснила, как местные жители воспринимают отсутствие карантина, почему власти предпочитают рекомендовать, а не запрещать, и какие проблемы шведской политики вскрыла пандемия.
24 января 20-летняя жительница Швеции вернулась в родной Йёнчёпинг из китайского Уханя — это была обычная туристическая поездка, о которой можно было бы рассказать друзьям и коллегам. Однако вышло так, что об этом путешествии узнала вся страна. Именно с Йёнчёпинг началось распространение коронавируса в Швеции.
Второй случай заражения выявили спустя почти месяц — 26 февраля, но с тех пор новые больные появлялись почти каждый день. И если сначала число инфицирований не превышало пары десятков человек, то спустя две недели уже перевалило за тысячу.
Правительство стало принимать меры, чтобы приостановить темпы заражений. В середине марта Швеция запретила въезд для неграждан Европейской экономической зоны и Швейцарии. Правда, в этом вопросе не обошлось без настоятельной рекомендации Еврокомиссии, поскольку Стокгольм не хотел принимать подобных мер и выходить за рамки своей расслабленной политики.
Затем страна одной из первых разорвала прямое авиасообщение с Ираном: там было уже несколько десятков тысяч заболевших. Потом МИД попросил шведов не ездить без крайней нужды в Италию. Вскоре это коснется и других стран мира — но тоже на уровне рекомендаций. После этого в стране запретили мероприятия более чем для 500 участников, а с ростом числа заболевших и умерших правительство решило ограничить собрание в одном месте количеством 50 человек.
Правительство даже отменило тестирование Högskoleprovet (аналог российского ЕГЭ) — оно дает право на поступление в вузы. Старшеклассников и студентов перевели на онлайн-обучение, стало больше плакатов с просьбой соблюдать меры предосторожности, люди стали чаще носить маски и… все.
Кафе и рестораны до сих пор работают, детские сады и начальные школы — тоже, передвижение по городу никак не ограничено. Более того, главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл сообщил, что ходить на работу и в школу можно даже тем, у кого в семье обнаружили зараженного коронавирусом. Он, конечно, оговорился, что лучше остаться дома, однако это вновь не вышло за рамки рекомендательной манеры, которую Стокгольм выбрал в теме борьбы с пандемией.
Швеция воплотила намерение британского премьера Бориса Джонсона — тот тоже не хотел вводить жесткий карантин, понадеявшись на иммунитет граждан. Однако вскоре и сам Джонсон заболел, и смертность в Великобритании обогнала итальянскую, — в результате Лондон все же ввел карантинные меры.
Между тем оптимистичный Тегнелл продолжал настаивать на том, что жесткий карантин бесполезен. Хладнокровие, оставившее британцев, все же не покинуло главного эпидемиолога Швеции.
«По нашим подсчетам, жители уже в мае смогут выработать иммунитет [против коронавируса]. Сейчас страна пережила пик заболеваемости и вышла на плато», — уверенно возвестил он в середине апреля. Правда, это был уже второй раз, когда Тегнелл говорил о пройденном пике, — то же самое он заявил 6 марта, когда в стране зафиксировали около 150 случаев инфицирования. Однако первый расчет оказался неудачным: через 11 дней число больных увеличилось в десять раз.
Несмотря на это многие шведы продолжают поддерживать политику правительства. Среди них и старший научный сотрудник американского Института Катона Йохан Норберг. По его мнению, важно обращать внимание не на то, на что Швеция не решилась, а на то, что все-таки было сделано: гражданам дают все нужные рекомендации: «Мы выделяемся той политикой, которую проводим, но не ее результатами». Норберг считает, что правительству стоит доверять гражданам и рассчитывать на них — в этом он, очевидно, солидарен со Стокгольмом, который ни за что не хочет отказываться от «политики рекомендаций».
Власти не зря рассчитывали на шведов: согласно статистике, подавляющее большинство населения (98 процентов) действительно кардинально изменило образ жизни. Те, у кого была возможность, перешли на удаленную работу, люди стараются как можно реже бывать на улице, как можно чаще мыть руки и не приглашать гостей.
На то есть свои причины, отмечает историк Ларс Трагард. В первую очередь шведы доверяют не только правительству, но и науке — именно к ней и отсылают чиновники и плакаты, призывающие чаще мыть руки и соблюдать социальную дистанцию.
Однако текущее положение можно объяснить не только национальными особенностями шведов, но и их внутренней политикой вообще. «Конституция запрещает правительству вмешиваться в дела административных органов, в том числе общественного здравоохранения», — указывает Ларс Трагард.
Агентство общественного здравоохранения (АОЗ), которое сейчас фактически отвечает за борьбу с эпидемией, относится к ⁠министерству ⁠здравоохранения и социальных дел. Несмотря на это в повседневной работе АОЗ от чиновников из министерства не зависит. Стороны договариваются о вводимых в сфере здравоохранения мерах, однако именно агентство выпускает рекомендации — и шведы в первую очередь обращают внимание на них.
При этом даже для того, чтобы получить право перевести старшеклассников и студентов на дистанционное обучение, правительство должно было договориться с парламентом. В этом случае депутаты согласились, но введение более жестких мер вызывает сложности. Чтобы накладывать какие-либо ограничения, шведский кабмин должен буквально нарушить шведскую конституцию, которая запрещает вводить чрезвычайное положение в мирное время. И, похоже, даже пандемия COVID-19 для этого причина недостаточная.
Пытаясь решить проблему и сделать что-то большее, чем выпустить новый пакет рекомендаций, депутаты предоставили правительству особые полномочия, действующие с 18 апреля до 30 июня: оно может вводить ограничения без одобрения парламента. Но и тут возникают сложности: вопрос должен быть настолько срочным, что дожидаться его обсуждения в парламенте нельзя. В противном случае законодатели смогут отменить любое решение министров, даже принятое в рамках особых полномочий.
Из-за этого сложности возникают даже с введением комендантского часа — относительно мягкой меры по сравнению с полным ограничением передвижения. Правительство считает, что такое вмешательство будет означать ограничение свобод и прав, которые гарантирует конституция.
Между тем Стокгольм пытается спасти не только людей, но и экономику. «Вы не можете держать блокировку в течение нескольких месяцев, это невозможно. Это убьет все сферы бизнеса. Безработные люди — большая угроза для общественного здравоохранения», — считает Тегнелл.
Правительству уже пришлось увеличить расходы на 100 миллиардов крон (9,2 миллиарда евро) для помощи гражданам и бизнесу. Компаниям отсрочили выплату налогов, арендодателям компенсируют часть убытков, а малому и среднему бизнесу повысят займы.
Стокгольм не забыл и об индивидуальных предпринимателях: фактически им вернут часть налогов, которые они еще не успели выплатить, чтобы компенсировать убытки. Правительство полагается на то, что предприниматели будут честны, однако доверие Стокгольма имеет границы: налоговые службы проведут внеплановые проверки тех, кто пользуется льготами.
Впрочем, не все шведы доверяют Стокгольму, у политики правительства много критиков. 14 процентов опрошенных считают, что общественному здравоохранению уделяется слишком мало внимания по сравнению с экономикой. Они приводят аргументы, возразить на которые сложно: число мест в больнице на тысячу человек меньше, чем в других странах Европы.
В Швеции всего 510 коек интенсивной терапии, за год через них проходит 45,5 тысячи пациентов. Если число заражений увеличится, больницы просто не смогут принять всех людей: расчет на то, что пациенты в клинике будут проводить максимум две-три недели, в случае же с коронавирусной инфекцией госпитализация может затянуться на месяц, а то и больше.
«Мы пытаемся замедлить распространение вируса, чтобы справиться с приходящими пациентами», — заверяет главный эпидемиолог Андерс Тегнелл. Он сохраняет спокойный вид, однако всем очевидно, что правительство на самом деле не хочет допустить обвала системы здравоохранения. В Швеции уже установлены холодильные контейнеры, которые могут вместить около тысячи трупов, а в Гётеборге (на западе страны) открыты большие полевые госпитали. Но и эти меры подвергаются критике.
«Правительство полагает: раз остановить коронавирус нельзя, то пусть народ умирает (…), — заявила исследователь вирусной иммунологии Каролинского института Сесилия Содерберг-Науклер. — Они не понимают, что совсем скоро в Стокгольме начнется острый дефицит палат интенсивной терапии, и тогда будет уже поздно действовать. Все это крайне опасно».
Против бездействия властей выступили и другие представители сферы здравоохранения. 21 апреля группа из 22 врачей, вирусологов и ученых опубликовала обращение к правительству с призывом вмешаться в ситуацию. «Подход должен быть радикально иным: нужно увеличить социальную дистанцию, закрыть все школы и рестораны (…). Поместите на карантин всю семью, если один из ее членов заражен», — просят они. Специалисты считают, что органы здравоохранения уже не справляются, и скоро Швеция сравнится с Италией по проценту летальных исходов.
Однако Тегнелл на эту критику отвечает, что ситуация в Швеции и Италии разная, однако действия Стокгольма и Рима не сильно отличаются по сути. «В целом все европейские страны пытаются делать одно и то же. Мы [в Швеции] тоже пытаемся замедлить распространение коронавируса изо всех сил, но применяем для этого иные средства. В основе всех наших действий лежит принцип добровольности», — объясняет Тегнелл.
В Стокгольме ссылаются на то, что такую политику поддерживает большая часть граждан, только не упоминают, что большая часть составляет всего 52 процента. Перевес в сторону противников карантина небольшой, и чем больше людей умирает, тем больше шансов на кардинальное изменение позиции шведов.
Эпидемиологическая ситуация в стране действительно не такая уж безоблачная: зарегистрировано уже почти 19 тысяч подтвержденных случаев заражения на 10 миллионов населения. В то же время в соседних странах дела обстоят лучше: Финляндия, Норвегия и Дания решили не расслабляться и приняли жесткие карантинные меры еще до того, как число зараженных перевалило за тысячу. Там закрыли границы, запретили массовые мероприятия и ограничили передвижение людей. Возможно, именно благодаря этому удалось сдержать распространение заразы: в Дании число зараженных составляет 8 тысяч, в Финляндии и Норвегии — 4 и 7 тысяч соответственно.
Если говорить о смертности, то по сравнению с соседями дела в Швеции идут и того хуже: официально зарегистрировано 2274 умерших, что в 10 раз больше, чем в соседней Норвегии. Летальность в стране сейчас составляет почти 12 процентов, в то время как у соседей она колеблется между 2 и 3 процентами. По смертности шведы имеют все шансы догнать Италию — там она достигла 13 процентов.
Стокгольм возражает: проведено всего 75 тысяч тестов, так что рано оплакивать страну и критиковать правительство. Решение о массовом тестировании приняли совсем недавно, 17 апреля: глава министерства здравоохранения и социальных дел Лена Халленгрен заявила, что в стране готовятся проводить по 50, а то и по 100 тысяч анализов в неделю. Правительство рассчитывает, что после проведения массового тестирования процент летальности может значительно сократиться.
Справедливости ради, в некоторых европейских странах, где уже давно действует жесткий карантин, ситуация не лучше: вопреки стараниям правительства Франции, число погибших от пневмонии COVID-19 уже перевалило за 22 тысячи человек (по 30 погибших на каждые 100 тысяч населения). Продление ограничений пока не решило проблемы: в стране еще даже не преодолен пик заболеваемости.
Йохан Норберг пытается сгладить напряжение, возникшее между государством и народом. Он напоминает, что смерть человека с положительным тестом на коронавирус вовсе не означает, что он умер от пневмонии, — виной этого может быть просто сердечный приступ.
Однако местным жителям уже не до смеха. Из телевизоров, радио, смартфонов и разговоров в открытых кафе слышится одно и то же: «Шторм приближается». Пока правительство спасает экономику и отстаивает конституцию, граждане готовятся к тому, что их ребенок может принести заразу из школы.
Это беспокоит и владелицу отеля, шведку Элизабет Хатлем, для которой полное закрытие страны действительно может стать катастрофой — ее бизнес просто не выживет. При этом дети Хатлем учатся в начальной школе и каждый день ходят на занятия. «Боюсь, что из-за такой политики Швеция скоро взорвется, — беспокоится Элизабет. — Такое ощущение, что все мы словно участвуем в эксперименте, только вот никто не спрашивал моего согласия».