Жан-Ив Ле Дриан: «Мне страшно, что мир после эпидемии будет прежним, в худших его проявлениях» (Le Monde, Франция). «МИД России»

Пандемия Covid-19 ударила по всем режимам, как демократическим, так и авторитарным. С тенденциями в борьбе с коронавирусом исключительно на национальном уровне очень сложно справиться. В условиях подготовки небывалого саммита постоянных членов Совбеза ООН по видеосвязи, министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан ответил по телефону на вопросы «Монд». «Монд»: Посла Китая вызвали в МИД из-за недопустимых публикаций насчет западного ответа на Covid-19. Это отдельный случай или же отражение новой и более агрессивной стратегии китайской дипломатии? Жан-Ив Ле Дриан: С начала вызванного пандемией кризиса я четыре раза общался с моим китайским коллегой. Наши отношения опираются на диалог и сотрудничество, и мы говорим то, что думаем. У нас есть принципы. Я не собираюсь мириться с тем, что на персонал наших домов престарелых клевещут, в том числе в посольстве Китая (французских медиков обвинили в том, что они оставили свои посты, прим.ред.). Я дал это понять. Через несколько часов после произошедшего заявление пресс-секретаря китайского МИДа позволило уладить все недоразумения, подчеркнув необходимость совместной работы в рамках новой международной системы. Мы, как и Китай, хотим уважения. — Не пытается ли Пекин занять место Вашингтона среди мировых держав? — Я читаю и слышу утверждения о том, что мир после эпидемии не будет иметь ничего общего с тем, что существовал до нее. Мне тоже хотелось бы этого, но уверенности на этот счет нет. Я боюсь, что мир после эпидемии будет прежним, что касается его худших сторон. Мне кажется, что мы стали свидетелями расширения разломов, которые уже не первый год подрывают международный порядок. Пандемия стала продолжением борьбы крупных держав иными средствами. Прежде всего, речь идет о давно возникших сомнениях насчет многостороннего подхода. Крупнейшие игроки отходят в сторону, о чем говорит американское решение приостановить финансирование ВОЗ, хотя речь идет о единственной международной организации, которая может вести борьбу с пандемией. Примеру США следуют и другие. Эта борьба также проявляется в систематизации силового противостояния, которое начало набирать силу задолго до этого, в частности с обострением соперничества США и Китая. Наконец, речь идет о расширении мировой конкуренции вплоть до противостояния во всех секторах. В нынешнем кризисе все то же наблюдается на информационном поле (я имею в виду так называемые «инфодемии») и в политическом пространстве, где пытаются сравнивать модели урегулирования кризиса. — Вы упомянули ВОЗ, чье руководство вызывает сильную критику. Вы согласны с этими упреками? — Кризис пролил свет на две трудности в многостороннем подходе к здравоохранению. Нужно вернуть ВОЗ средства для более эффективной реализации ее нормативной миссии, а также задач по выявлению и предупреждению. Было бы желательно сформировать по примеру МГЭИК (Межправительственная группа экспертов по изменению климата) совет по охране здоровья людей и животных, который позволил бы установить научные данные на основе работ признанных экспертов. Другая трудность ВОЗ заключается в координации крупных инициатив и деятелей в сфере здравоохранения: Глобальный фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией, Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации, ЮНИТЭЙД… Франция вносит большой вклад и работает для того, чтобы ответ на пандемию был массовым и скоординированным, в частности для наиболее уязвимых стран и Африки. — Еще до санитарного кризиса у американцев и европейцев были разные подходы к Китаю, конфронтация у первых и поиск компромисса у вторых. Европейцы ужесточат позицию? — Европа должна стать геополитической. Она должна взглянуть в лицо истории, принять свою международную ответственность. Еврокомиссия сказала в начале 2019 года, что Китай является одновременно партнером и системным союзником. Это не мешает нам развивать рабочие отношения и сотрудничество. В частности я имею в виду Парижское соглашение по климату. Все это возможно лишь в том случае, если Китай уважает Европейский союз как таковой. Это происходит не всегда. Иногда Пекин играет на разногласиях в ЕС. — Вы уже похоронили США как союзника? — США — великая держава, которая не спешит играть свою лидерскую роль на мировом уровне. Все это ведет к тому, что Америка замыкается в себе, а коллективные действия по стоящим перед всем человечеством проблемам осложняются. Как следствие, Китай ощущает, что однажды сможет заявить: «Я — держава и лидер». Нам хотелось бы, чтобы США приняли лежащую на них ответственность и сохранили доверительные отношения с союзниками. Как бы то ни было, главная задача в том, что Европа должна укрепить свой суверенитет и стать лидером. Она должна увидеть себя в этой роли, задумываться не только о себе самой, но и том, как выйти из кризиса, защитить свой суверенитет, чтобы не зависеть от внешнего мира. — Эммануэль Макрон выступил за списание долга африканских стран. Пекин является держателем 40% этого долга и не поддерживает такой шаг. Не запустили ли вы щедрый лозунг за чужой счет? — Инициатива президента Франции по облегчению долговой нагрузки африканских стран была принята и поддержана, поскольку на выплату двусторонних государственных и частных долгов был введен мораторий до конца года, в том числе в Китае. Этот первый поддержанный африканцами шаг сейчас необходимо реализовать. Глоток воздуха в 20 миллиардов долларов для четырех десятков стран должен позволить им вложить больше средств в борьбу с Covid-19. Первого результата недостаточно. Нам хотелось бы добиться — в зависимости от ситуации в стране и в международных рамках — списания долгов параллельно с инвестициями в здравоохранение, образование… Здесь необходимо проявить такую же решительность, что касается в том числе и Китая. — Как вам кажется, может ли ударная волна пандемии обрушить некоторые африканские режимы? — Нужно проявить бдительность, не зацикливаясь при этом на апокалиптических перспективах. Масштабы санитарного кризиса в Африке невозможно предугадать. Пандемия затронула 52 из 54 стран, но число случаев относительно невелико, возможно, из-за того, что африканские санитарные системы недостаточно структурированы для выявления всех заболевших. Есть оптимистические факторы, такие как молодость населения и опыт в борьбе с эпидемиями. Но пессимистических больше: слабость здравоохранения, риск быстрого распространения в больших городских центрах, число беженцев… Поэтому важно принять меры на случай распространения пандемии, поскольку экономический удар будет очень сильным при любом раскладе. — После возвращения запертых за границей французов, как вы намереваетесь решать вопрос экспатов, которые тоже хотели бы вернуться, в частности из Африки? — Мы задействовали множество сил, чтобы обеспечить возвращение французов, которые временно находились за границей. С помощью Air France мы репатриировали почти 170 000 французов в обстановке предельно напряженного воздушного сообщения и закрытия границ… Сейчас мы намереваемся организовать полеты в рамках ЕС, чтобы забрать оставшихся. Что касается 3,5 миллиона французов, которые проживают за границей на постоянной основе, мы собираемся принять особые меры для самых уязвимых людей. Остальным следует оставаться там, где они живут, соблюдать нормы самоизоляции или превентивные меры тех стран. Мы предложим санитарную поддержку каждой французской общине наиболее пострадавших стран. Речь идет об удаленном наблюдении и медицинской помощи, санитарной эвакуации при необходимости и поддержке в социальной и образовательной сфере. — Вы призвали «объясниться» с Турцией по поводу ее противоречивых альянсов. Существует ли в НАТО некий турецкий запрет? — Существует вопрос насчет долгосрочной стратегии и целей НАТО в проблемное время, когда рушатся ключевые договоры о контроле вооружений времен холодной войны. У нас возникают вопросы по поводу поведения Турции. Она состоит в НАТО, но при этом закупает российские средства ПВО. В Ливии она перебрасывает поддерживаемые ей сирийские отряды и задействует значительные силы (корабли, беспилотники…) в море у Мисраты. Иммиграция становится предметом шантажа. На востоке Средиземноморья ее корабли то участвуют в обеспечении присутствия НАТО, то защищают экспроприированные ей зоны… Вопросов немало! Если Турция требует солидарности, она должна все прояснить. Она этого не сделала, пандемия не позволяет, но у нее не получится избежать прояснения. — Как продолжать операции по борьбе с джихадизмом в Сахеле в период мирового санитарного кризиса? — Пандемия затронула эти страны и осложняет реализацию подписанного в По (в январе, прим.ред.) соглашения. Тем не менее сформированная им динамика продолжает работать. На границе трех стран были достигнуты операционные подвижки. Армия Мали вернулась в Кидаль. Мобилизуется отряд «Такуба». Есть при этом и отрицательные моменты. Я имею в виду ситуацию с Сумайлой Сиссе (похищенный джихадистами оппозиционер из Мали, прим.ред.) и временным перенаправлением чадских сил к озеру Чад после ударов «Боко харам» (организация запрещена в РФ — прим.ред.). — Польша и Венгрия пользуются кризисом для попрания демократических норм. Они подрывают европейский проект изнутри? — В споре о лучшей политической модели для урегулирования кризиса существует тенденция к восхвалению авторитарной модели. Я убежден, что демократическая модель сейчас подтверждает свою эффективность. Для победы необходимо обеспечить демократию, информацию, прозрачность и свободу. Если у вас нет прозрачности и доверия, вам не победить. Такие слова мне хотелось бы адресовать нашим европейским партнерам. — Возможны ли европейские санкции против этих стран? — Этот вопрос будет поднят в подходящий для того момент, возможно, на будущем заседании Европейского совета. Тем не менее приоритетом остается борьба с пандемией.