Эпидемия просветления. «Минюст»

Через месяц-другой эпидемия, скорее всего, сойдёт на нет: у нас всё-таки разновидность гриппа, а не бубонной чумы. И мы живём в XXI, а не в XIV веке. Но вернёмся ли мы в привычный мир — большой вопрос. Самое невинное возможное последствие: миллионы компаний и наёмных работников оценят прелести удалёнки, а работа из дома станет нормой для большого числа людей. В перспективе это может разгрузить мегаполисы, а жизнь за 100–200 км от работодателя, в доме с газоном и соловьями, окажется не только соблазнительной, но и реальной.
А главная опасность в том, что власти самых приличных государств могут войти во вкус чрезвычайщины. Под предлогом пандемии какого-нибудь ОРВИ можно запрещать свободу собраний и вести тотальную слежку за гражданами: вдруг они не спрятались под одеялом и смеют встречаться с себе подобными не только в скайпе. Проблема в том, что для установления жёстких режимов, которые не снились Мао и Сталину, давно созрела техническая сторона, а свободный мир от тоталитарного отличается только правами и институциями, которые нельзя потрогать. Но в этом и надежда: человечество после коронавируса может очнуться.
Новый порядок
Знаменитый философ и историк Юваль Ной Харари пишет в эти окаянные дни, что мы переживаем, возможно, самый масштабный кризис поколения. По мнению Харари, природа чрезвычайных ситуаций такова, что они «перематывают» неторопливые исторические процессы: решения, которые раньше рожали годами, принимаются за пару часов.
В развитых странах потому такой завидный уровень жизни, что общество умеет защищать свои права и для этого есть институты. Но вот премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху разрешил Моссаду отслеживать пациентов с коронавирусом при помощи технологии наблюдения, обычно применяемой в борьбе с терроризмом. Парламент против? Плевать, Нетаньяху пропихнул инициативу чрезвычайным указом. Харари напоминает, что вся чрезвычайщина (от конфискации земель до правил по приготовлению пудинга), введённая Израилем в ходе войны за независимость в 1948 г., отменилась лишь спустя десятилетия. А ведь как легко оправдать меры по борьбе с коронавирусом ожиданием его «второй волны».
Слежка за людьми выходит на другой уровень: от действий к мыслям. Раз в мире эпидемия, можно заставить человека носить браслет, мониторящий пульс, температуру, давление с помощью алгоритмов. Эта информация даёт представление о том, что заставляет нас плакать, смеяться и злиться. А теперь представьте себе, что где-нибудь в Северной Корее труженик испытал раздражение во время речи вождя Кима. Ему полный карачун!
Но не всё столь ужасно: не самые демократические Тайвань, Сингапур и Южная Корея добились наибольших успехов в борьбе с коронавирусом, доверяя населению. У них во главе угла не отслеживающие алгоритмы, а всеобщее тестирование, сознательность и добровольное сотрудничество хорошо информированных граждан. В то же время флагман мировой интеграции — США втупую закрыли границы на въезд, не посоветовавшись даже с ближайшими партнёрами по Евросоюзу. Сможет ли президент Трамп победить коронавирус в одиночку и прибавилось ли у него поклонников в Европе?
Камер хватит на всех
Но психологи не зря советуют пациентам-невротикам в первую очередь выявлять и безжалостно уничтожать в своём воображении прогнозы. Будущее никому не известно, а накрутить себя можно до полного армагеддона. Роботы вот-вот придут и лишат нас всех работы? Это прогноз, который висит над человечеством пару веков и до сих пор не сбылся. Другое дело, что тоталитарное общество на основе продвинутых средств контроля уже существует в китайской провинции Синьцзян, населённой мусульманами-уйгурами.
России, пережившей сталинский ГУЛАГ, трудно представить что-то более страшное. Однако в довоенной Москве не было системы видеослежения с распознаванием лиц и камер на каждом столбе. Советских граждан от 12 до 65 лет не заставляли сдавать подробный биометрический и ДНК-тест — фотографии не только лица, но и всех возможных частей тела, анализ крови, отпечатки пальцев, скан сетчатки глаза, запись голоса и образцы волос. К счастью для нас, НКВД копошилось в бумажных архивах, возможности систематизации которых ограниченны. А в Китае электронные носители анализирует искусственный интеллект. Все мусульмане Синьцзяна обязаны установить на телефоны специальное приложение, которое сканирует и передаёт нейросети всю активность пользователей — всё, что они читают, пишут, говорят, каждый поход к знакомым или в кино. Пользоваться телефоном без приложения запрещено, равно как выключать аппарат или пользоваться чужим.
Берия и Гиммлер мечтали бы знать, кто с кем обедает, кто кому что продал. А нейросети могут даже предсказывать, что он собирается сделать. Пришёл человек с чужой женой в гостиницу или комнату за коровником — это подозрительная активность, и сеть автоматом сигнализирует полиции. Сам факт ночёвки вне дома — это уже повод обратить на персонажа внимание. А если человек купил 20 кг стекловаты, хотя год назад ограничился 3 кг, система автоматом посылает к нему полицейских для выяснения вопроса.
Гражданин не может ни заправить бензином автомобиль, ни сесть в автобус, не предъявив системе документы. А система может посчитать его подозрительным и не разрешить. Если вы уйгур или чеченец — с вас снимут 10 баллов, если были судимы — ещё пять, если вы просто молодой мужчина — столько же. Если число баллов лояльности приблизилось к нулю, вам кранты — будете ходить пешком, жить натуральным хозяйствам и дважды в день общаться с полицией. В Синьцзяне идут дальше и закрывают подозрительного типа в воспитательный лагерь.
Де-юре это не тюрьма, поэтому следствие, суд и приговор не требуются. Но из рассказов бывших узников мы знаем, что в Бухенвальде было повеселее. В небольшой камере содержатся 20 человек. Их заставляют часами маршировать, скандируя лозунг «Усердные тренировки, старательное учение!», и смотреть пропагандистские видеофильмы. Сидеть на нарах нельзя, никакой связи с близкими, которым не отдают детей, а забирают в детдома. Мусульманам запрещают молиться, за попытку совершить намаз даже на воле можно схлопотать 10 лет. У человека умер отец, он произносит на похоронах поминальную молитву — его забирают по обвинению в экстремизме. Женщины рассказывают о регулярном сексуальном насилии со стороны охраны, о принудительных абортах. Нужно публично признаваться: «Я виновата, что не понимала опасности религии! Я виновата, что носила хиджаб! Я виновата, что дала своим детям мусульманские имена! Я благодарна Коммунистической партии, что она меня учит!»
И это не единичные случаи: Синьцзян обезлюдел, неизвестно куда сгинули от 1 до 3 млн человек. И никто толком не заметил, как баллы лояльности, введённые как чрезвычайная мера для предотвращения терроризма в Тибете и Синьцзяне, расползлась по всей стране. Если у родителей плохой рейтинг, детей не возьмут в приличную школу и запретят ездить в другие районы мегаполиса. В городе Шэньчжэнь полиция отслеживает пешеходов, переходящих улицу с нарушениями: злодея идентифицируют и отправляют штраф с наказом больше так не делать. Заодно в городе установили десятки рекламных экранов, на которых транслируются фотографии недисциплинированных пешеходов и их фамилии. Коммунистическая партия на словах печётся о «культуре искренности и доверия», которую необходимо привить обществу. Но китайский писатель Муронг Хукан не открывает Америки, когда говорит: «Китай движется к тоталитарному обществу, в котором правительство контролирует и влияет на личную жизнь людей. Как Большой Брат, у которого есть вся информация о тебе и который может нанести тебе любой ущерб».
Big Data для хорошего поведения
В 2019 году власти Москвы объявили конкурс на создание системы распознавания лиц, которая охватит более 200 тысяч камер наблюдения в столице. По словам мэра столицы Сергея Собянина, город вместе с МВД планирует создать систему распознавания, которая «будет одной из крупнейших в мире, соперничая, может быть, только с китайскими системами». В преддверии чемпионата мира по футболу с распознаванием лиц поэкспериментировали в метрополитене и «выявили десятки преступников, которые находились в розыске». Собянин рассказал и о внедрении в городе системы распознавания речи: «Сегодня уже в наших кол-центрах с помощью ботов обслуживается от 40 до 70% звонков — робот отвечает, обрабатывает данные, разговаривает с теми, кто обращается. Сейчас проводим эксперименты в школах, поликлиниках, больницах, в транспорте для внедрения этой технологии».
Никто из наблюдателей, включая оппозиционных критиков власти, за голову не хватается. Дескать, хорошо, что Москва движется в ногу с передовым миром. Ведь не только Китай нашпиговал улицы городов пучками видеокамер, но и все западные демократии. Да, технологически эти системы мало чем отличаются, но глубокая пропасть лежит между системами политическими. В силу многовековых институтов, защищающих собственность и приватность, ни в Германии, ни в США невозможно заставить кого-то сканировать свой телефон, не пустить в автобус нарушителя ПДД или посадить в тюрьму за молитву. Даже в России, где чуть более полувека назад могли отправить под Магадан человека, уронившего на демонстрации портрет вождя, подобный тоталитаризм уже невозможен: слишком мы теперь развитые, человечные и свободные. И даже наш президент, хоть и выходец из КГБ, говорит, что он против тотального контроля за гражданами.
Действительно, европейская система слежки принципиально мало чем отличается от китайской. В Британии в проекте общенациональной системы видеонаблюдения «закопаны» многие миллиарды фунтов, вот только в Скотленд-Ярде говорят, что материалы видеонаблюдения помогают раскрыть всего 3% преступлений. Хотя Соединённое Королевство — главный конкурент Китая по количеству камер на душу населения: в стране их около 6 млн штук. В английском обществе, конечно, появились опасения, что дальнейшая терророфобия поставит крест на принципах неприкосновенности частной жизни. Но это даже близко не походило на общенациональное возмущение. По поводу видеокамер в такси заволновались джентльмены, не всегда ездящие со своими жёнами. Зато домовладельцы лепят камеры на каждом углу, потому что квартиры и офисы в домах под наблюдением лучше продаются.
Вольнолюбивому американскому обществу потребовалось всего-то обрушить два небоскрёба, чтобы они обеими руками поддержали «Патриотический акт», который пустил спецслужбы в область прайвеси. ФБР добилось права без специального ордера получать финансовую информацию о гражданах от банков, страховых компаний, бюро путешествий, риелторских фирм, брокеров, почтового ведомства, ювелирных магазинов, казино, автодилеров. Минюсту разрешили держать под арестом американских граждан в течение неопределённого срока, не предъявляя обвинения и не давая им доступа к адвокату. К чему это всё привело, мы знаем из истории Эдварда Сноудена, технического специалиста, работавшего на ЦРУ и Агентство национальной безопасности США.
В 2013 г. Сноуден раскрыл журналистам секретную информацию о программе PRISM, касающуюся тотальной слежки спецслужб в 60 странах за более чем миллиардом человек. Под предлогом борьбы с терроризмом нагнули и сотовых операторов, и торговые сети, и банки. Газета The Guardian со ссылкой на данные Сноудена сообщила, что спецслужбы Великобритании перехватывали телефонные звонки иностранных политиков и чиновников, участвовавших в саммите «Большой двадцатки» в Лондоне в 2009 г., в том числе президента России Дмитрия Медведева. Хотя всем понятно, что вряд ли Медведев является международным террористом, а значит, и прослушка не имела никакого отношения к антитеррористической деятельности.
Получается, что Запад уже не является по сравнению с Китаем обратной стороной Луны. Хотя наличие демократических институтов сказывается: программа «Тотальная информационная бдительность» не прижилась в США на федеральном уровне. Однако её внедрили на уровне всех 50 штатов. То есть в обход сложившейся демократической системы — как и израильский премьер Нетаньяху в разгар пандемии коронавируса.
Слушая ужастики про Синьцзян, где даже столовые ножи под строгим учётом, развитый мир всё ещё верит, что это происходит на другой планете. А в Британии не могут под копирку исчезнуть пабы, футбольные стадионы и карточные клубы, поскольку местные традиции народовластия идут со времён Великой хартии вольностей 1215 года. Но почему из мировых лидеров только Дональд Трамп и Реджеп Эрдоган осудили Пекин? При этом ни Турция, ни США не собираются вводить в этой связи антикитайских санкций. А самые дерзкие исламские государства, для которых Китай — ключевой торговый партнёр, вовсе помалкивают о притеснениях братьев-мусульман. Нурсултан Назарбаев, многолетний лидер соседнего Казахстана, непосредственно граничащего с Синьцзян-Уйгурским автономным районом, принял высшую награду Китая — «Орден Дружбы». Хотя многие узники концлагерей — этнические казахи.
Те же американцы должны воротить нос от экспериментов с социальным рейтингом, но мы видим, как основатель Facebook Марк Цукерберг предпринимает усилия, чтобы вернуться в Китай после изгнания в 2009 году. Главный идеолог КПК Лю Юньшань даже похвалил Цукерберга за готовность к сотрудничеству. А журналисты The New York Times прознали, что Facebook разработал приложение, которое позволит блокировать некоторые сообщения в лентах пользователей в определённых регионах — например, в Синьцзяне, Тибете или Гонконге. Цукерберг оправдывается предсказуемо: «Нельзя ставить целью объединить всех в мире и исключить самую большую страну». И сегодняшнее общество устраивает такое объяснение, хотя во времена Эйзенхауэра или Рейгана предприниматель столкнулся бы с бойкотом — в лучшем случае.
Синьцзян с его многовековыми традициями изменился на глазах всего за несколько лет. Но лишь немногие допускают мысль, что Запад с его сегодняшними ценностями способен мутировать в течение одного поколения. Уже подзабылось, какими гигантскими шагами США летели в социализм и авторитаризм при президентстве Франклина Делано Рузвельта.
Хунвейбины Нью-Йорка
До Рузвельта в Америке считалось, что кризис — это просто оздоровительная процедура, во время которой экономический организм сбрасывает застарелые струпья, очищаясь от ненужного, мешающего, лишнего, оставляя лишь действительно работающее. До Великой депрессии 1929–1933 гг. в Нью-Йорке работало 86 театров, а осталось 28. Никому не пришло бы в голову их спасать: раз люди в эти театры не ходят, значит, они не нужны. Из раны ведь нужно первым делом выдавить гной. Однако соблазн регулировать все эти процессы и укреплять тем самым свою власть был слишком велик.
Когда верхняя граница подоходного налога выросла до 77%, на бизнес обрушились хунвейбины из созданной Рузвельтом Национальной администрации восстановления. Этот орган с чрезвычайными полномочиями, созданный по инициативе Рузвельта, принимал подзаконные акты, сам расследовал дела об их нарушении, сам принимал решения о закрытии компаний, наказании виновных и сам же отправлял их в тюрьму. 557 основных и 189 дополнительных «кодексов честной конкуренции» регламентировали всё на свете: продолжительность рабочего дня, даже часы труда и отдыха, границы отпускной цены, рынки сбыта. Как и в СССР, можно было продавать пианино только в своём штате, только за определённую цену, а в цех заходить только с 9 до 18 часов. Внешне американские штурмовики из НАВ мало чем отличались от германских или итальянских, в их ряды стремились выпускники Гарварда и Стэнфорда.
Когда безработным снова стал каждый пятый, Рузвельт обвинил во всём олигархов: мол, 60 богатейших семейств во главе с Генри Фордом стремятся создать «фашистскую Америку большого бизнеса, Америку порабощённую». Для контроля над крупным бизнесом в Министерстве юстиции был создан ещё один специальный департамент. Когда в 1935 г. президентским курсом возмутился Верховный суд США, Рузвельт решил критиков обнулить: «По зрелом размышлении о том, какие реформы нужны, представляется, что единственный конституционный метод действия — это влить свежую кровь в наши суды».
Волею судеб Франклин Делано Рузвельт вошёл в историю как вождь демократии в грозные годы. Хотя, не случись войны, он мог оказаться в одном ряду с Гитлером и Муссолини. Не нужно забывать, что и Гитлер пришёл к власти в просвещённой державе, давшей миру старейшие университеты и идеалистическую философию. А режим Муссолини восторжествовал в стране пекарей, художников и музыкантов, имевшей за плечами Римскую империю и Ренессанс.
Если из той эпохи извлечены уроки, зачем утверждать, будто видеокамеры на улицах Лондона — это совсем не видеокамеры Пекина? Китайцы не избирают глав Компартии, а британская Палата представителей в жизни не допустит концлагерей? Но ведь именно британцы, а не Гитлер со Сталиным, изобрели первые концлагеря во время Англо-бурской войны 1900–1902 годов. В них тысячами умирали даже не дикие бушмены и зулусы, а белые европейцы или их потомки. В большинстве своём это были взятые в заложники женщины и дети. В течение только одного года — с января 1901 по январь 1902 г. — в концлагерях от голода и болезней умерло около 17 тыс. буров: 2484 взрослых и 14 284 ребёнка. Представители «породы небес» не постеснялись опубликовать в газете извещение о смерти сына бурского комманданта Херцога, гласившее: «В Порт-Элизабет умер военнопленный Д. Херцог в возрасте восьми лет».
Как англичане до такого опустились? Историки пишут, что общество было возмущено поражением от буров в ходе первой войны и не слишком удачным ходом второй. Получается, чтобы согласиться с наличием концлагерей, просвещённым джентльменам достаточно испытать раздражение, столкнувшись с сопротивлением. Чтобы свободолюбивые американцы приняли социалистическую диктатуру Рузвельта, необходимо, чтобы каждый четвёртый стал безработным и эта ситуация продлилась бы несколько лет. А сегодня, чтобы общество не возражало против неограниченных полномочий спецслужб, хватит и страха перед терроризмом. Миллионы обывателей в ужасе от мысли, что в огромном городе мальчишка-беженец раздобыл мешок с гексогеном.
Тайная американская тюрьма в Гуантанамо, где людей бессрочно содержали, подвергая пыткам, вовсе не была закрыта после скандала 10 лет назад: президент Трамп разрешил помещение в Гуантанамо новых заключённых. Чтобы оказаться здесь без суда и следствия, некая комиссия министерства обороны должна признать человека «противником». Можно ли теперь рассчитывать, что британские или американские силовики будут чаще вспоминать о правах человека, чем их китайские коллеги в Синьцзяне? Кстати, в Гуантанамо тайно содержали уйгурских сепаратистов, которых отказывались передавать КНР. Но почему-то никто из интеллектуалов не проводит параллелей.
Может быть, коронавирус заставит человечество встряхнуться и пересмотреть свои представления о ближайшем будущем? Футурологи убаюкали нас, будто мы вот-вот научимся лечить любые болезни, обретём бессмертие и войдём в технологическую сингулярность. В реальности мир оказался беспомощным перед разновидностью гриппа, которая разрушает человеческую солидарность быстрее всех террористов в мире. Мы можем и не заметить, как между видеокамерами в Пекине и Лондоне исчезнет разница.
Назад в будущее
Среди писателей-фантастов прошлого, прозревших изобретение танка или подводной лодки, не нашлось ни одного, кто предсказал бы появление Интернета.
ПОТОМУ что танк и субмарина логично вытекали из истории кораблестроения и военного искусства, а Интернет прокрался к нам за спиной первых ЭВМ как вещь в себе и оставался неоценённым в недрах Пентагона ещё 20 лет. Прорывы, которые изменят нашу жизнь в будущем, могут быть столь же непостижимы для нас сегодня, как для Жюля Верна Wi-Fi в кафе на Монмартре.
До сих пор любая диктатура оставляла широкие возможности для борьбы с ней. В крошечной Литве «лесные братья» кусали советскую власть в течение 10 лет после окончания Второй мировой. Сегодня их норы были бы за день обнаружены беспилотниками с инфракрасными радарами. Да и способны ли нынешние невротичные карьеристы вести партизанскую войну в лесах? Отвлекутся ли они вообще от своих смартфонов, если завтра какой-нибудь новый «друг народа» отменит их конституционные права? Поэтому чрезмерно беспечной кажется, например, нейтральная Швеция, где из соображений комфорта и открытости тысячи граждан вживляют в тела микрочипы, чтобы не носить карты с ключами, удостоверения личности и даже билеты на поезд. Люди запросто могут узнать зарплату друг друга, позвонив в налоговые органы, и верят, что это никогда не будет использовано против них.