Шесть лет войны в Донбассе. «Минобороны»

13 апреля 2014 года Совет национальной безопасности и обороны (СНБО) Украины санкционировал так называемую АТО — антитеррористическую операцию на юго-востоке страны. Такое решение было принято ввиду неспособности силовых органов Донецкой и Луганской области контролировать ситуацию и сдерживать масштабные народные выступления. Уже в первые дни операции Киев бросил на подавление протестов армейские подразделения и авиацию. Первой частью ВСУ, которое получило боевое крещение, стала 3-я рота десантников 80-й аэромобильной бригады, которая прибыла на подмогу спецназу СБУ в районе села Семёновка (вблизи Краматорска). По официальной версии Киева, антитеррористическая операция была ответной реакцией на захваты административных зданий, арсеналов и проникновение «российских войск» (возможно, что за «вторжение» со стороны РФ майданные власти приняли появление 12 апреля в Славянске отряда Игоря Стрелкова) В марте и в первой половине апреля в Донбассе происходили события, напоминавшие киевский Майдан (только наоборот). Детонатором протестов был антиконституционный госпереворот в украинской столице 22 февраля 2014 года. Однако лидеры протестующих из числа местного населения, а также приехавшие из России неравнодушные граждане с точки зрения Киева перешли красную черту, когда начали пропагандировать сепаратистские лозунги. Большая часть народа Донбасса была вдохновлена примером «крымской весны» и не хотела признавать легитимность новых украинских властей. Правда, не стоит забывать, что, по разным данным, некоторая часть жителей Юго-востока всё же не разделяла идеи федерализации и пророссийские настроения. Ситуация для майданного правительства усугублялась тем, что Москва его не признавала. В Киеве всерьёз опасались, что под предлогом народных выступлений и отсутствия каких-либо официальных отношений с РФ Путин введёт в мятежные регионы войска и повторит «крымский сценарий». Такие опасение были очень сильны в новой украинской элите, и они сыграли свою роль в пользу решения об АТО. Логика Киева понятна: не ждать разрастания протестных настроений, не вести переговоры, а быстро погасить сепаратизм в его начальной фазе. В то же время майданные власти не могли не осознавать, что очень сильно рискуют: переброска ВСУ в Донбасс могла как раз послужить удобным поводом для Москвы, чтобы взять под могучее крыло зарождавшие народные республики. Однако в Кремле воздержались от такого сценария, хотя после разгрома сторонников федерализации 2 мая в Одессе подобные действия наверняка нашли бы широкую поддержку российского общества. Из последующих событий становится понятным, что Москва выбрала компромиссный вариант. Ополчению была оказана главным образом непрямая военная помощь, которая выразилась в поставках оружия, боеприпасов и продовольствия. Тот факт, что необученные, наспех сколоченные отряды ДНР и ЛНР уже летом умело загоняли украинцев в котлы, свидетельствует о появлении в их рядах военных советников РФ, которые пользовались достоверными разведданными о расположении позиций и планах ВСУ (БПЛА, спутники, утечки из Минобороны и Генштаба Украины) Конечно, на поле боя случаются чудеса, но любая регулярная армия, находящаяся даже в не самом лучшем состоянии, как правило, успешно бьёт ещё хуже организованных повстанцев. При всём уважении к ополчению и мужеству тех, кто взял в руки оружие, неразумно отрицать аргумент о том, что без поддержки Москвы (пусть и косвенной) ДНР и ЛНР сейчас бы не было. О чём действительно имеет смысл спорить, так это о масштабах военной помощи РФ. Судя по отсутствию большого количества пленных военнослужащих, регулярные части нашей армии были нечастыми гостями в Донбассе, ограничиваясь, видимо, главным образом разведкой и артиллерийскими ударами. Почти вся живая сила ополчения состояла из местных и российских добровольцев, не усидевших дома после 2 мая. Именно трагические события в Одессе стали точкой невозврата в конфликте на Юго-востоке. В таком государстве и с такой властью никаких гарантий безопасности для русских быть не может. Поэтому с моральной точки зрения любая военная помощь ополчению была оправдана. Чем тогда объяснить отказ Кремля от ввода войск? Скорее всего, свою роль сыграли вполне прагматичные причины, главной из которых был потенциальный военно-политический и санкционный ответ Запада. Накал противостояния стал бы по-настоящему высоким. До открытого противостояния не дошло бы, но Украина и Прибалтика наверняка бы превратились в плацдарм для провокаций и постоянного напряжения на западных рубежах РФ. Куда более тяжёлыми были бы и экономические последствия для России. Все эти факторы в Кремле не могли игнорировать. Однако обратной стороной компромиссного варианта помощи Донбассу явилась гибель гражданского населения. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 3,3 тысячи человек, более 7 тысяч получили ранение На прошлой неделе Горловку, которая находится в прифронтовой полосе, всколыхнула гибель 25-летней девушки Мирославы Воронцовой в результате обстрела украинского беспилотника (официальных комментариев Киева по инциденту нет). Местный священник даже записал обращение к Владимиру Зеленскому с просьбой расследовать эту трагедию. Как бы это ни звучало цинично, но гибель Воронцовой свидетельствует о том, что последние годы в Донбассе ситуация более-менее нормализовалась. Люди этого региона снова начали воспринимать потери гражданских от обстрелов как страшную и невосполнимую утрату. С мая 2014 года и в начале 2015 года информация о гибели мирных жителей носила дежурный характер и серьёзного резонанса (за исключением отдельных инцидентов) практически никогда не вызывала. Лихие снаряды с обеих сторон конфликта залетали в дома, косили молодых мужчин, женщин, детей, стариков. Это была норма того ужасного времени. АТО официально прекратилась 30 марта 2018 года. Сейчас в Донбассе проходит так называемая Операция объединённых сил (ООС). Она, по сути, зафиксировала продолжение вялотекущей стадии гражданского вооружённого конфликта. На линии соприкосновения продолжаются перестрелки, почти каждый день появляются раненые. После Минска-2, когда наступило длящееся до сих пор перемирие, народные республики оказались в обстановке полной неопределённости. Согласно международным соглашениям, они должны на особых условиях реинтегрироваться обратно в Украину. Киев демонстративно отказывается создавать эти «условия», а Россия не собирается превращать Донбасс в новый субъект федерации. Как следствие народные республики лишены фундамента для нормального развития. ДНР и ЛНР являются полноценными государствами только для частично признанных Абхазии и Южной Осетии. Никакого веса и субъектности на международной арене республики Донбасса не имеют. Отсюда — практически полная изоляция от внешнего мира с его инвестициями, перетоком рабочей силы, деловыми контактами и финансовыми транзакциями Москва, как уже говорилось выше, экономически поддерживает Донбасс, но лишь в той степени, которая позволяет ему выживать и оставаться занозой на теле больного украинского государства. За последние годы, пожалуй, единственную по-настоящему значимую положительную гуманитарную роль сыграло решение Путина о признании паспортов ДНР и ЛНР на территории РФ и право жителей республик на российское гражданство. Но это лишь небольшая и очень скромная компенсация за те чудовищные испытания, которые выпали на долю народа Донбасса.