Ольга Епифанова: урок.— это.не.чат.с.учениками&nbsp «Совет Федерации»

Одним из самых, пожалуй, болезненных этапов всероссийской самоизоляции в результате пандемии оказалось обучение на дому. Родители школьников, пережив три месяца удаленных уроков, вздрагивают теперь от мысли, что в связи со второй волной коронавируса придётся снова выступать в роли ментора и делать с детьми и домашние, и классные работы. Педагоги также не в восторге от онлайн-обучения. Причём, не только учительский состав, но и преподаватели высшей школы. Вице-спикер Государственной думы Ольга Епифанова («Справедливая Россия») в интервью NEWS.ru рассказала о том, почему дистанционное образование можно использовать лишь в крайних случаях, а также опровергла слухи о переходе на постоянный онлайн-режим школ, а также о снижении качества знаний и школьников, и студентов
Уровень дохода влияет на возможность получения знаний
— Президент России неоднократно говорил о том, что дистанционное образование не заменит традиционную форму. Однако идея о расширении программы удаленного обучения и в школах, и в вузах регулярно возникает в дискурсе. ОНФ запускает онлайн-консультации для сельских школьников и их родителей. В частности, недавно был внесён соответствующий законопроект в Госдуму. Какова реальная ситуация?
— Этот законопроект не ставит задачу заменить традиционную школу и живое общение учителя с учеником. Речь идёт о донастройке дистанционного образования в таких нестандартных условиях, как самоизоляция из-за вируса, когда по-другому просто невозможно обеспечить непрерывность образовательного процесса.
В этом законопроекте уточняются полномочия Минпросвещения и Минобрнауки, и нужно будет ещё cкорректировать подзаконные нормативные акты, уточнить обязанности педагогов, определить перечень предметов, преподаваемых дистанционно, продолжительность уроков формы контроля и так далее.
— В Госдуме по поводу правовых и нормативных документов, выпущенных Минобразования в период пандемии, наверняка в курсе. Что намерены предпринимать в нижней палате парламента, учитывая озабоченность общественности вопросом внедрения дистанционного образования?
— О повсеместном внедрении удаленного обучения речи не идёт. Это подтверждает и Совет Федерации, и профильное министерство, это же подтвердил и премьер-министр Михаил Мишустин, когда выступал с отчётом о работе Правительства в Госдуме. Документы, о которых вы говорите, выпущены не от желания внедрить «удалёнку», а из-за необходимости регламентировать процесс вынужденного перехода на удаленное обучение.
— Какие проблемы обнажила «удалёнка»?
— Три месяца дистанционного обучения в том виде, в котором оно сложилось в период самоизоляции, были серьёзным стрессом для всех участников процесса. Когда вы с чем-то сталкиваетесь впервые, у вас нет готового алгоритма действий. Именно отсюда огромное количество проблем.
Во-первых, профессиональное обеспечение обучения. Урок — это не чат с учениками. А во время самоизоляции всё свелось именно к общению учителей со школьниками в чатах и прописыванию домашних заданий. И не потому, что учителя неумелые или ученики плохие, а потому, что невозможно традиционное образование в одночасье перевести в онлайн. Не существует таких методик. Я не представляю, как можно дистанционно управлять целым классом, следить за дисциплиной, чувствовать, как дети воспринимают материал. Точно так же невозможно проконтролировать усвоение урока.
Сюда же приплюсуйте, что при полностью дистанционном обучении школа теряет свое значение мощнейшего социального института, где дети учатся дружить, преодолевать конфликты. Индивидуальность каждого, конечно, очень ценна, но человечество — это сообщество людей. Чтобы жить в нём, необходимы навыки, которые даёт именно традиционная школа.
Ещё одна проблема — доступность интернета и гаджетов. Интернет может быть недоступен для детей, живущих в отдаленных сёлах, посёлках. Но, даже если дети живут в городе, где нет вопросов с интернетом, то может возникнуть сложность с доступом к гаджетам в семьях, где двое или более детей-школьников. А если ещё и родители параллельно работают дома? Чтобы у каждого члена большой семьи был собственный ноутбук, нужны немалые деньги. Многие ли могут себе такое позволить? В каких-то семьях и вовсе нет компьютеров, только телефоны. Получается, что разные уровни дохода дают разные возможности получения знаний. А это уже сословная градация по принципу имущественного ценза. Это несправедливо, мягко говоря. Вот к чему могут привести перегибы с дистанционным обучением, если его будут исподволь частично вводить в условиях нормальной жизни. И в таком случае я буду выступать категорически против, как и мои коллеги по партии «Справедливая Россия». Другое дело, если мы говорим о дополнительных знаниях к основной программе, которые как раз и можно получить дистанционно. Но это отдельная история.
— Проект «Образование 2030», о чём говорил Сергей Михалков в «Бесогоне», — действительно ли существует такой документ и насколько он, на Ваш взгляд, жизнеспособен?
— Не могу судить о жизнеспособности или нежизнеспособности того, что мне неизвестно. Как и вы, я наблюдала информационный вброс о некоем секретном образовательном проекте, который якобы продвигает глава «Сбербанка». Мне известно только, что есть пилотный благотворительный проект «Сбербанка», который подразумевает систему персонализированного обучения. Но из этого не делается никаких тайн.
Глава Сбербанка не раз заявлял, что критически относится к советской системе образования, он против экзаменов, против домашней работы, и сам признается, что ненавидел их, когда учился в школе. Это его точка зрения, на которую каждый человек имеет право. Я, например, думаю иначе и советскую систему образования плохой не нахожу. Особенно в части изучения точных предметов. Да и Герман Оскарович, успешный менеджер мирового масштаба, заканчивал советскую школу. Поэтому он сам — живой, так сказать, и наглядный аргумент в пользу советской школы. Другое дело, что модель образования не должна быть статичной, она должна развиваться, идти в ногу со временем. В конечном итоге, школа должна научить наших детей главному умению — думать.
Дрессировщики по ЕГЭ
— Есть ли у профессионального сообщества жёсткие аргументы о недопустимости повсеместного внедрения удаленного образования, которые бы можно было вынести на обсуждение на самом высоком уровне? Пока, увы, все петиции наполнены, скорее, эмоциями и не подразумевают конструктивного диалога.
— Прежде, чем что-то утверждать, надо эти самые жёсткие аргументы выработать. Я специально запрашивала у представителей профессионального сообщества мнения. Вы совершенно правы — пока преобладают эмоции. На мой взгляд, первым делом надо разговаривать на эту тему с педиатрами, офтальмологами и неврологами. Моделировать ситуацию, исследовать её, понять, как это может отразиться на детях, и делать обоснованные выводы. Никак иначе. — Есть информация о том, что некоторые федеральные вузы набирают группы студентов, которые будут обучаться удаленно, оставаясь проживать у себя на периферии. Консервативная профессура резко против такого шага, называя это подменой нормального процесса образования. Что скажете? Можно ли приравнивать такого специалиста, получившего профессию на удалёнке, с теми, кто на протяжении всего обучения был в университете и на практике?
— Безусловно, нет. Здесь даже обсуждать нечего. Вы сами пойдете на приём к врачу, который получил дистанционное образование?— Кстати, онлайн-аттестация — госэкзамены, зачёты, экзамены — как считаете, можно ли оставить такой формат? Или этот момент требует тщательной проработки? Если да, то в чём?
— Из-за пандемии коронавируса высшим учебным заведениям пришлось срочно менять привычный формат итоговых аттестаций. Ректоры многих вузов признаются, что говорить о полной готовности к переходу на дистанционное обучение вряд ли возможно. Самый главный вопрос здесь связан с технической стороной: разный уровень развития IT-инфраструктуры в вузах, например. Основной минус такого формата — его новизна и несоответствие традиционных методов контроля. Возникают вопросы, как принимать дипломные работы в дистанционном формате, ведь на защите должна присутствовать Государственная аттестационная комиссия, или как идентификация студентов, сдающих экзамены онлайн. Много вопросов.
Но уже есть методические рекомендации Минобрнауки, да и вузы разрабатывают собственные сервисы, позволяющие тщательно контролировать ход любого контрольного мероприятия.
Конечно, электронная среда — это очень важное и нужное дело. Понятно, что теперь, после кризиса, она станет важной составляющей высших учебных заведений. Но только составляющей, подчеркну. Потому что без человеческого, живого общения между преподавателями и студентами не будет университетской жизни, исчезнет атмосфера вуза. — Налицо негативный тренд в качестве образования, об этом говорят многие представители школ и вузов. Как вы оцениваете изменения в образовании, реализованные в последние 15 лет?
— Начнём с того, что дети перегружены количеством изучаемого материала, а уроков физкультуры, прогулок, походов, традиционных уроков труда стало гораздо меньше. Головы кипят от получаемой информации, уровень стресса высок, при этом полноценной физической нагрузки нет. Вот вам одна из причин снижения качества. И я все больше склоняюсь к тому, что в школах необходимы врачи-физиологи.
Ещё одна причина — это ЕГЭ. Дети вынуждены зубрить, чтобы получить нужное количество баллов. При этом, старшая школа перестала концентрироваться на профориентации учеников, что в корне неверно, поскольку, если у старшеклассников есть понимание будущей профессии, то и дальнейший выбор легче. Нынешние выпускники школ часто не выдерживают первых курсов институтов и университетов именно в силу ошибки выбора. Кто-то нехотя доучивается, становится посредственным специалистом. Кому от этого хорошо?
— Преподаватели высшей школы отмечают, что в целом снизилось качество подготовки абитуриентов, у детей нет стержня, который бы позволил впитывать новые знания на принципиально другом уровне. Связано ли это с разными программами образования в каждой школе?
— Скорее это вопрос к уже упомянутому принципу ЕГЭ. Какой может быть стержень, если практически всё, за редким исключением, построено только на зубрежке, а не на размышлениях на основе знаний? Учителя стремятся хорошо подготовить своих учеников, дополнительно с ними занимаются. Но их возможности не бесконечны. Вы почитайте объявления репетиторов, там часто используют такую формулировку: «Натаскиваю к ЕГЭ». Термин из лексикона дрессировщиков.
У нас ЕГЭ стал не естественным завершением учебного процесса, а превратился в какой-то трудно преодолимый барьер, к преодолению которого надо отдельно готовиться.
Поэтому и уровень знаний снизился. И сейчас в вузе нередко приходится изучать школьные азы. Чтобы этого не происходило, пора прекратить эксперименты с российским образованием и оставить его в покое. Для нормальной работы нужно состояние стабильности, а не постоянная смена задач.
О болонской системе и частных школах
— Как вы оцениваете систему болонского образования, которую ввели для того, чтобы наше образование признавалось на Западе. Какова ситуация сейчас? Достигнут ли заявленный результат? И соразмерен ли он тем средствам, которые были потрачены на его достижение?
— Болонская система — это прекрасно, но только там, где она действительно работает. То есть, не в России. У нас — плохая имитация, как нарисованный очаг из сказки про Буратино. В Италии, которая считается родиной Болонской системы, между школой и вузом существует промежуточная ступень — колледж, без которого невозможно поступить в институт. У нас нет в школах буферных классов для профессиональной начальной подготовки детей. Сначала человек должен научиться ремеслу, а потом уже он сам решит, нужно ли ему высшее образование или нет. Испытано, как говорится, на себе: я сначала закончила техникум и получила специальность, а уже затем получала высшее образование. Это было зрелое решение, я точно знала, куда пойду учиться и зачем.
— В последние годы наблюдается тенденция явного снижения образования в общегосударственных школах и повышения качества знаний в частных школах. Нужно ли бить тревогу, обращая внимание на тот факт, что хорошая система знаний будет стоить денег?
О проблемах государственных школ даже говорить не стоит — они всем хорошо известны. Как сделать чтобы система знаний, получаемая детьми и в частных, и в государственных школах была равной по уровню?
Партия «Справедливая Россия» предложила решение этой проблемы: приравнять учителей к госслужащим со всеми полагающимися этому статусу «бонусами». Только так можно поднять престиж профессии школьного учителя, чтобы в неё шли лучшие, чтобы работали на совесть, по призванию. Ведь часто бывает, что от профессии призванию отказываются только потому, что непрестижно и мало денег. А ведь есть страны, где молодые педагоги мечтают попасть в государственные школы, так как там стабильно высокая зарплата, льготы, и затем хорошая пенсия.
Наш партийный законопроект предлагает, по сути, то же самое. Образование — сфера стратегическая, поэтому здесь не надо экономить. Слишком дорого это потом обходится государству.