Чешские каратели в России: «Мне дали самовар за расстрел 12 русских на Алтае в Кошелёво». «Минобороны»

В разгар всемирного карантина по поводу бушующей пандемии коронавируса в Чехии другого дела не нашлось, кроме как затеять очередную «войну» с памятниками советского времени. 3 апреля 2020 года в Праге снесли монумент маршалу Ивану Коневу. С каждым днем вызванный таким кощунством международный скандал только набирает обороты.
В пятницу стало известно, что Следственный комитет РФ по этому поводу возбудил уголовное дело, расценив случившееся как осквернение символов воинской славы России, совершенное публично. А это часть 3 статьи 354.1 УК РФ.
Попутно в Следственном комитете заявили: «Как полагает следствие, подобными циничными действиями муниципальные власти города Праги грубо нарушили взятые на себя Чешской Республикой обязательства в рамках двусторонних договоренностей с Российской Федерацией, продемонстрировав свое пренебрежение общей памятью и историей борьбы советского народа с фашизмом».
Произошло это после того, как в ситуацию решительно вмешался наш министр обороны Сергей Шойгу. Он обратился в военное ведомство Чехии с просьбой передать демонтированный памятник Москве. Попутно предложив, если это необходимо, оплатить перевозку скульптуры за российский счет. Однако официальный представитель ведомства Ян Пейшек заявил, что Шойгу отправил свое письмо «не в ту организацию». «Речь идет не о военном захоронении, а о памятнике, который принадлежит району „Прага 6“. Мы к нему отношения не имеем, а потому не сможем передать России то, что принадлежит не нам», — сообщил Пейшек.
По замыслу чешских властей, поваленный монумент советскому маршалу вскоре станет частью экспозиции местного Музея памяти XX века. Но чем не угодил нынешней власти в Чехии Конев?
Прежде всего, тем, что именно он в 1956 году в качестве Главнокомандующего Объединёнными Вооружёнными Силами государств-участников Варшавского Договора руководил подавлением антикоммунистического восстания в Венгрии. А еще — с некоторых пор ни самого Конева, ни войска 1-го Украинского фронта, которым командовал этот маршал в 1945 году, многие чехи не считают подлинными освободителями Праги от нацистов. Там множатся утверждения, что в действительности решающую роль в этом деле сыграли власовцы. А именно — 1-я дивизия Русской освободительной армии (РОА) под командованием генерал-майора Буняченко.
Действительно, власовцы 5 мая 1945 года, когда исход войны был ясен каждому, внезапно ударили немцам в спину. Отчаянно пытаясь заслужить прощение Москвы и ее союзников, в последний момент (1-й, 2-й и 4-й Украинские фронты были уже рядом с городом), они пришли на помощь пражскому восстанию и вступили в сражение за Прагу. Дивизия Буняченко в столице Чехии уничтожила несколько гитлеровских опорных пунктов, в том числе такой важный объект, как казармы в Рузыне и аэродром. Общие потери коллаборационистов в этих боях составили порядка 900 человек. Из них примерно 300 — убитыми.
В любом случае это ничтожно мало по сравнению с жертвами, которые принесла Красная Армия в борьбе за освобождение столицы прежней Чехословакии, а теперь — Чехии. Всего в ходе Пражской операции один только фронт Конева потерял 23 383 солдат и офицеров. Из них безвозвратные потери — 6384 человека. Но в сегодняшней Праге на волне бушующей на Западе антироссийской истерии, об этих фактах предпочитают не вспоминать.
И вот что со всем этим нам теперь делать? Навязывать чехам свой взгляд на историю? Бессмысленно. Ограничиться возмущенными официозными возгласами Следственного комитета, Минобороны и МИДа? Их наши оппоненты просто пропускают мимо ушей и забудут через неделю.
Но может быть, настало время и России в ответ пересмотреть некоторые собственные новомодные трактовки событий нашего общего прошлого? Я имею в виду кровавый след 55-тысячного чехословацкого корпуса в Гражданской войне в нашей стране в 1918-20 годах. Несмотря на всю неоднозначность происходившего в ту пору, на этом поприще пока идет игра в одни ворота. Исключительно — в наши.
За последние четверть века памятники белочехам в Поволжье, Сибири и на Дальнем Востоке растут как грибы. Города Владивосток, Красноярск, Нижний Тагил, Екатеринбург, Бузулук, Челябинск, Пугачев, Ульяновск, Сызрань, поселки Верхний Заслон (Татарстан) и Михайловский (Иркутская область), железнодорожная станции Пенза-3 — во всех этих населенных пунктах за пару последних десятилетий на присланные из Чехии деньги установлены памятные знаки или даже монументы павшим легионерам.
Местная общественность протестует. Но что толку? Российские власти ей нехотя объясняют, что все делается в рамках заключенного в апреле 1999 года Москвой и Прагой межправительственного соглашения о взаимном содержании военных захоронений. Вы спросите: а разве памятник маршалу Коневу, сваленный в Праге, не был защищен этим документом? Нет, отвечают наши чешские партнеры. Ведь маршал не был похоронен под этим монументом. Стало быть, означенный памятник воинским захоронением считаться не может.
Пусть так. Но вот что важно в данном случае: ни под одним памятником белочехам в России тоже не тлеют ничьи косточки. По крайней мере, они там пока никем не обнаружены. Выходит, и на эти памятники тоже не распространяется действие соглашения от апреля 1999 года?
Снова не так, разъясняют нам, непонятливым. В созданной Министреством обороны РФ Ассоциации «Военные мемориалы», которая в России на чешские деньги и сооружает неустанно знаки памяти убитым белочехам, в марте прошлого года эту странность пояснили весьма туманно: «Отсутствие выявленных захоронений в представленном перечне подразумевает наличие захоронений по архивным документам чешской стороны. Но в виду изменения за прошедшие 100 лет инфраструктуры невозможно физическое подтверждение их наличия на местности».
Впрочем, наверняка не все читатели «СП» в курсе, кто такие вообще белочехи, как они оказались на наших просторах и чем занимались? Поэтому для начала — краткая справка из редакционного досье.
Воинская летопись этого многотысячного соединения началась с немногочисленной Чешской дружины, созданной осенью 1914 года в царской еще тогда России из добровольцев-чехов, проживавших в нашей стране. Дружина влилась в русскую армию, храбро сражалась в Галицийской битве с немцами и австро-венграми. С учетом этого обстоятельства решено было пополнить ее оказавшимися в нашем плену чехами и словаками, готовыми продолжать сражаться уже на стороне России. Так к концу 1915 года в рядах Русской Императорской армии появился Первый чехословацкий стрелковый полк имени Яна Гуса. Когда случилась Февральская революция, это была уже лояльная Временному правительству Чехословацкая бригада общей численностью порядка 3,5 тысячи штыков. А затем — 1-я Гуситская стрелковая дивизия.
Белочехами солдаты и офицеры Гуситской дивизии, преобразованной в 1917 году в Чехословацкий корпус, стали после того, как угодили в кипящий котел нашей Гражданской войны. Поначалу командование корпуса заявляло о нежелании вмешиваться в ход вооруженной борьбы в России. Но после заключения большевиками Брестского мира с Германией командование корпуса стало резонно опасаться, что соединение будет разоружено, а его личный состав выдадут немцам. Начались переговоры с Парижем о признании корпуса частью французской армии, действующей на территории России. 19 декабря 1917 года Париж издал на этот счет соответствующий декрет. И командование Чехословацкого корпуса решило пробиваться во Владивосток, откуда рассчитывало морем добраться до берегов Франции.
На Дальний Восток отправились 63 эшелона по 40 вагонов в каждом. Попытки большевиков на этом пути разоружить корпус успехом не увенчались — во многих районах развалившейся страны белочехи оказывались единственной реальной и хорошо организованной военной силой. Но добром во Владивосток пропускать эшелоны никто не собирался. Начались вооруженные столкновения с красными, захваты заложников, расстрелы и грабежи мирного населения.
Вот характерный приказ на сей счет командира 2-й чехословацкой дивизии полковника Крейчи: «В случае крушения поездов и нападения на служащих и караулы — (виновные — „СП“) подлежат выдаче карательному отряду. И если в течение трех дней не будут выяснены и выданы виновники, то в первый раз заложники расстреливаются через одного, дома лиц, ушедших с бандами, невзирая на оставшиеся семьи, сжигаются. А во второй раз число подлежащих расстрелу заложников увеличивается в несколько раз. Подозрительные деревни сжигаются целиком».
И расстреливали белочехи. И жгли. Обширный материал о том, как именно это происходило, к примеру, на Алтае недавно опубликовали доцент Новосибирского Государственного аграрного университета Печин и член Алтайского отделения Российского военно-исторического общества Платунов. События, о которых они рассказывают, происходили в селе Кошелево Тальменского района Алтайского края в августе 1919 года.
Вблизи этого села проходила железная дорога, по которой эшелоны белочехов медленно пробивались во Владивосток. Местные партизаны регулярно жгли деревянные мосты на их пути. Таким образом 15 августа 1919 года в районе Черепаново был заблокирован чехословацкий бронепоезд «Прага». Ему по выручку был направлен бронепоезд «Брно». Кроме того, командование белочехов направило карательный отряд в Кошелево, в котором, как оно полагало, базировались партизаны.
О том, что происходило дальше, в своих мемуарах рассказал Франтишек Новотны, подпоручик, старший офицер 1-й батареи 2-го легкого артиллерийского полка: «17 августа меня отправили в новую экспедицию в Кошелёво, большую и богатую деревню к востоку от Тальменки. Из этой деревни было много повстанцев, которые постоянно сжигали наши мосты на трассе. Это уголовное преступление. 30 пехотинцев с подпоручиком Роусом в качестве командира экспедиции, я с пушкой, пулеметом и четырьмя офицерами разведки и корнетом Гайером …
Мы выехали 16 августа поздно вечером в субботу, и в воскресенье с рассветом Кошелёво было окружено. Мятежники пытались сопротивляться, тогда Роус приказал мне стрелять из пушки на восточной окраине деревни. Повстанцы этого испугались, сдали оружие, двое или трое были расстреляны полевым судом, когда свидетели признались, что те уничтожили мост. Предводитель (он был мельником и богатым человеком) был доставлен в Тальменку, где был расстрелян на следующий день.
Кое-что стало нашей добычей: две прекрасные лошади… Мне дали одну, а ту, что послабее, отдали пехотинцам, а они послали её жене командира 5-го полка. Еще мне дали хороший самовар за отличную стрельбу в Кошелёво».
Самые трагические результаты «отличной стрельбы» белочехов зафиксированы в метрической книги Покровской церкви села Кошелёво. В ней поименно записаны убитые в тот день русские крестьяне:
1. Дедяев Алексей Владимирович, 62 года.
2. Зайков Фёдор Михайлович, 30 лет.
3. Ударцева Варвара Ивановна, 12 лет.
4. Чуркин Дмитрий Алексеевич, 65 лет.
5. Чуркин Григорий Дмитриевич, 27 лет.
6. Тюленев Исай Николаевич, 55 лет.
7. Бледных Климентий Власович, 40 лет.
8. Нагорных Филипп Иванович, 18 лет.
9. Юшин Иван Петрович, 27 лет.
10. Лупарев Иван Михайлович, 33 года.
11. Шадрин Алексей Васильевич, 48 лет.
12. Харитонов Яков Иванович, 33 года.
В графе «Причина смерти» рукою священника напротив каждого пометка: «Убит чешским отрядом».
Заслуживает сегодня этот разбойничий «подвиг» 2-го легкого артиллерийского полка белочехов отдельного памятника в краевом центре Алтая — Барнауле? С точки зрения Министерства обороны Чехии, создавшего и опекающего соответствующий мемориальный проект «Легион 100», в рамках которого Прага и выделяет деньги на увековечивание памяти своих соотечественников, павших в те годы в России — да! Об этом в 2011 году на исторической конференции «Гражданская война на Урале: современные проблемы источниковедения и историографии», проходившей 7-8 октября 2011 года в городе Кунгур Пермского края, на диво уверенно заявил подполковник Давид Пастыржик, в ту пору — военный атташе посольства Чешской республики в России.
Вот строки из его официального доклада с той трибуны: «…И, нaконец, в 2017 — 2019 годах будут восстановлены памятные знаки в городах Барнаул, Чита, Канск, Мариинск, Новосибирск, Toмск, Taйга, Улан-Уде, Kрасноярск и Владивосток. Остается еще окончательно решить вопрос финансового участия российской стороны в их восстановлении».
Ни фига себе! Прага полагает, что мы обязаны еще и приплачивать за собственный позор!
Единственное, что хоть немного радует: ни Барнаула, ни Читы, ни Канска, ни Мариинска, ни Тайги, ни Улан-Уде в списке из 16 уже удостоенных подобной «чести» российских городов, к счастью, пока нет. И, уверен, быть не должно. А вот насчет тех 16 населенных пунктов, что с возмутительного согласия местных властей, при деятельном участии Ассоциации «Военные мемориалы» и странном молчании Москвы уже угодили в рамки чужеземного проекта «Легион 100» Москве стоит крепко подумать. Маршал Конев бы решительное восстановление подобной исторической справедливости наверняка одобрил бы.
История: Бои весной: «Котлы», в которых немцам везло